Россия: между Западом и Востоком

Триста лет — со времён Пе­тра Первого — Россия ориентирована на Запад и считает себя западной страной. Более того, рус­ские люди называют себя европейцами. Тем более стран­но для русского человека узна­вать при личном взаимодейст­вии с европейцами, что сами они считают русских не европейца­ми, а скорее азиатами или даже варварами.

Почему так?

Начнём с XVIII века. Великий император русских Пётр Первый в противо­действии с крымскими татарами и турками завоевал тогда новую землю: от сторожевой Белго­родской черты до Азовского мо­ря. Огромное пространство. И как всякий покоритель новых зе­мель он решил основать новую столицу России на берегах Азова. Но императорский духовник, первый епископ Воронежский святитель Митрофан называет иное место — Санкт-Петербург. Удивительно, не правда ли? Один из правящих архиереев то­го времени на триста лет вперёд указывает базовый вектор инте­ресов России. И ещё более уди­вительное заключается в том, что Пётр отказывается от укоренившейся логики завоевателей и действительно основывает новую столицу на берегах Балтий­ского моря.
Российский император также оставляет завещание, смысл ко­торого заключается в том, что мы европейцы и что Европа — наш дом. Он считал, что мы должны по уши сидеть в европейских де­лах.
Кто же он, наш святитель Митрофан, всея России чудотворец? Это одна из наиболее таинст­венных личностей в истории России. Святитель стоит в ряду наиболее значимых русских свя­тых — строителей нашей госу­дарственности. Среди сущест­вующих оценок его личности есть и такая: «Один из наиболее богоблизких святителей». То есть ориентация на Запад для России — воля Божия, передан­ная через святителя Митрофана Воронежского.
В чём же заключается эта воля Божия? В том, что Россия долж­на стать европейской страной?

Какие ещё существуют варианты?

Россия может выполнить роль мостика, соединяющего Запад и Восток, — в этом суть так называ­емого евразийского проекта. Вспомним Гумилёва, который, умирая, говорил, что спасение России в евразийстве. Существу­ет ещё вариант: Россия — великая восточная держава, как Китай, как Индия. Итак, три подхода: Россия — европейская держава; Россия — восточная держава; Россия — евразийская держава, то есть не­кое соединение, коммуникация между Западом и Востоком.
Если схематично нарисовать евразийский проект, то он будет выглядеть следующим образом: Запад — Россия — Восток.
Но что-то в русском сердце по этой схеме не складывается. Не складывается евразийская схема и по результатам распада СССР: у русских не оказалось евразий­ских союзников, как, впрочем, и
европейских друзей. Провал ев­разийского проекта как в виде Российской империи, так и в форме СССР обуславливает идеологические метания совре­менной российской власти в вы­боре метаидеи. Это приводит как к попыткам присоединиться к Западу, так и к дипломатическо­му заигрыванию с Востоком. Ху­же всего, что сейчас заговорили о том, что надо не думать о своём месте в мире, а просто жить, без всяких там метаидей, а жела­тельно и без идей тоже. Вся эта эклектика диагностирует идео­логический тупик. Для полноты описания роли и статуса России вспомним ещё один вариант, который почему-то всегда остаётся на задворках всех дискуссий о месте России в мире. А именно: быть самими собой. России суждено быть Россией, и ничем иным. Русским быть русскими и, следовательно, быть православными, а не неки­ми советскими людьми, интернационалистами и кем-либо ещё. Отказываясь от своих родителей, от своих предков, от веры отцов, мы отказываемся от самих себя и становимся никем. А никто и не существует. Здесь уместно привести слова святого праведного Иоанна Кронштадт­ского: «Перестали понимать русские люди, что такое Русь! Она есть подножие Престола Господня. Русский человек дол­жен понять это и благодарить Бога за то, что он русский».
Следовательно, мы, русские, находимся под взором Сущего. Но под взором Сущего находит­ся не Запад и не Восток, не раз­делённое, но целое.
С другой стороны, оставаясь на позициях логики, противосто­ять Западу может только Запад, а Востоку — Восток, поскольку мы имеем дело с процедурами удвоения сущности, которые и есть как бы две «ноги», позволя­ющие человечеству двигаться в своём развитии.
Но современный Запад доста­точно целостен, и существующие противоречия внутри англосак­ской цивилизации не угрожают его структуре ценностей. Восток же раздвоен на Восток мистиче­ский (Индия, Китай) и Восток ма­гический (Латинская Америка). И в этой схеме сразу определяется место Запада как связующего элемента. Схематично это будет выглядеть следующим образом: Восток магический — Запад — Восток мистический.

А где же место России?

Россия в этой схеме — это Вселенское, целостное, объемлющее всё и вся, несущее в себе православную мистику и православный обряд, а также коммуникативную культуру За­пада. Именно этого коммуникативного, связующего момента не хватает в тотальной полноте нам, русским. Именно эти особенно­сти Запада и завершают вселен­скую полноту русского право­славного человека. Именно в этой части мы последние 300 лет движемся по воле Божией и по заповеди святителя Митрофана Воронежского. Это та вселенскость, о которой поминает Дос­тоевский, говоря, что широк русский человек, сократить бы его. А Господь расширяет рус­ского человека...
Но имеет право на существо­вание и исторический подход к теме «Разделение Запада внутри себя» в период античности, ко­торое носило сущностный хара­ктер. Древняя Греция отвечала на исторически поставленный вопрос «Что?»: что есть человек и что есть мир. А Древний Рим отвечал на вопрос «Как?», то есть каким способом человек должен сосуществовать с другими людьми и с миром.
Две великие европейские ци­вилизации ответили на эти во­просы, породив два механизма ответов: философию (рефлек­сию) и право (регламентацию). Таким образом, Древняя Греция проложила интерес к онтологии, к сущности, к Единому, к Объем­лющему. А Древний Рим — к рег­ламентации частной жизни че­ловека, то есть к коммуникативной культуре. Эти механизмы от­ветов были так глубоко освоены европейцами, что указанное разделение присутствует и в современном мире. А именно — разделение мира на Запад и Во­сток, Запад и Россию.
Таким образом, разделение Европы на Западную и Восточ­ную является далеко не случай­ным. Древняя Греция — Визан­тия — Россия. Здесь присутству­ет целостность, абсолютизм, державность, ведь главное — в этом векторе историче­ского движения есть смысл, идея, а право здесь — инструмент для поддержания этой целостности. Древний Рим — За­падная Римская им­перия—Западная Ев­ропа. В этом векторе исторического движения проступает рег­ламентированная коммуника­тивная культура, чистенькая, без признаков варварства и без ба­зовых ценностей, если таковыми не признавать формулы запад­ных отношений — как межлично­стных, так и между государством и личностью.
Здесь уместно сделать отсту­пление, вспомнив цитату из тют­чевского письма: «Я не без гру­сти расстался с этим гнилым Западом, таким чистым и полным удобств, чтобы вернуться в эту многообещающую в будущем грязь милой Родины».
Да, в Европе легко жить, если не задаваться вопросом, зачем жить. Теми онтологическими во­просами, которые достались нам от древних греков. И в этой ло­гике трудно представить себе становление права как типоло­гии жизни и модели поведения человека в России, где право всегда было Правдой, Справед­ливостью.
Современное религиозное разделение Западной Европы и России, конечно же, несёт воз­действие культурных традиций и античной Греции (православие), и античного Рима (католицизм). В богословии православия до­минирует онтологическая проб­лематика, в то время как в като­лицизме иная философская тра­диция — римский эклектизм. По­этому мировоззренческий стиль западной теологии более историчен, а стиль восточной теоло­гии более космологичен. Базо­вые характеристики западного мировоззрения — свобода, ин­дивидуализм, правовое госу­дарство, то есть Право (Рим). Базовые же характеристики рус­ского мировоззрения — собор­ность, община, держава, объе­динённая национальной идеей, то есть философия (Греция).
Запад историчен, то есть там доминирует временная коорди­ната, а Россия космологична, то есть выходит на первый план ко­ордината пространственная (что нашло отражение, как мы видим, в территории государства). Ев­ропеец живёт во времени, рус­ский — в пространстве (поэтому для него потеря даже маленько­го острова столь болезненна), для русского времени нет (то есть оно идёт, а ничего не меня­ется — для внешнего наблюда­теля). Для европейцев главный противник — пространство, поэ­тому они строят дороги. Для русских противник — время, по­этому мы такие терпеливые. Всё это, несомненно, присутствует в реальной практике, и без учёта этих факторов нельзя говорить о длительных прогнозах усвоения римского права в России. Пра­вомерней, с нашей точки зрения, говорить в отношении России об интеграции права и правды, что находится в русле философской политической концепции «Моск­ва — третий Рим».
То есть Россия не как особый путь, а как объемлющее, интегрирующее, объединя­ющее разделённые сущностно Древний Рим и Древнюю Гре­цию, Право и Правду, Значение и Смысл, Право и Философию. Такая форма освое­ния действительно­сти — это уже не то­тальность, а Всее­динство (охват полем нравст­венности многообразия дейст­вительности, охват полем смыс­ла многообразия значения, охват полем справедливости много­образия общественных отноше­ний, охват правдой правовых норм и т. д.). Такое понимание пути России открывает для неё «смысловое небо» и, следова­тельно, Дорогу, Путь.

 

Священник Сергий Заруцкий, кандидат социологических наук.