|
Епископ Лев (Юрлов Лаврентий Михайлович) родился около 1678 года в селе Сёмово
Курмышского уезда Нижегородской епархии. Его отец, местный дворянин Михаил
Матвеевич Юрлов, принадлежал к великороссийскому благородному сословию.
Лаврентий рано лишился своих родителей и был взят на воспитание боярином князем
Иваном Борисовичем Троекуровым. И.Б. Троекуров состоял в третьем браке с А.Ф.
Лопухиной – родной сестрой царицы Евдокии Федоровны, первой супруги Петра I, и
доводился поэтому монарху свояком. Боярин руководил ключевыми приказами:
Поместным, а затем Стрелецким. Он относился к наиболее высокопоставленным
государственным деятелям. Вместе с его сыном Иваном Лаврентий участвовал в
качестве волонтера, согласно его собственным показаниям, в двух Азовских походах
и в походе под Ругодив (Нарву) в 1700 году.
В конце XVII века Л.М. Юрлов вследствие покровительства Троекуровых стал пажем
при вдовствующей царице Марфе Матвеевне Апраксиной, второй супруге царя Федора
Алексеевича, умершего в 1682 году. Во время службы при дворе у Лаврентия
произошла ссора с денщиком царя Е.И. Пашковым (1684-1736), в лице которого он
приобрел врага на всю жизнь. Судьба свела их еще раз в Воронеже, где Пашков
занимал должность вице-губернатора.
Ответить на вопрос, что привело придворного пажа к решению принять монашеский
постриг, трудно. И.И. Голиков в “Анекдотах” рассказывал следующую историю. На
ассамблее у голландского купца Гоппа, где присутствовали Петр I и Марфа
Матвеевна с пажем, обнаружили пропажу царского серебряного кубка. Государь нашел
его в карете М.М. Апраксиной, к которой, как ему сообщили, подходил Л.М. Юрлов.
Петр попросил Марфу на следующее утро прислать к нему “юного и проворного
детину”. Раскаяние пажа так растрогало вдовствующую царицу, что она дала ему
денег и велела спасаться. Лаврентий ночью бежал из Москвы и вскоре в Вологде
постригся в монашество.
Недостоверность этого “анекдота” не вызывает сомнений. Сам епископ Лев
утверждал, что он находился в послушниках в Троице-Сергиевом монастыре “лет с
десять”, и это хронологически согласуется с его участием в Нарвском походе 1700
года и его последующей духовной стезей. В обители Святого Сергия Лаврентий
проходил искус под руководством монастырского духовника иеромонаха Георгия
(Дашкова), впоследствии архиепископа Ростовского и Ярославского. В 1711 году
Георгий получил назначение архимандритом Троице-Сергиева монастыря, а послушник
Лаврентий Юрлов примерно в это же время был послан строителем в Астраханский
Троицкий монастырь, где и пробыл пять лет. В этой обители Лаврентий принял
постриг с именем Льва. Дальнейшим выдвижением он обязан своему покровителю
Георгию и в не меньшей степени своему природному уму, отличному воспитанию,
энергии, уверенности в себе. Правда, в качестве недостатка, отмечался его
непокладистый, властный характер.
В 1716 году Лев переводится строителем Астраханского Спасо-Преображенского
монастыря. Из-за конфликта с местным архиереем Иоакимом, “за бывшими от него
некоторыми нападками”, Лев в 1718 году добился разрешения переехать в Москву. Он
стал жительствовать в Донском монастыре, а вскоре отправился в Ростов к своему
покровителю Георгию (Дашкову), назначенному тамошним епископом. В Ростове Лев
находился несколько месяцев. Спустя некоторое время он среди других
“доброжительных иеромонахов” был послан в Александро-Невский монастырь. Монахи
вызывались туда из лучших монастырей для испытания “в надежду архиерейства”.
Иноки несли флотскую службу. Среди тех, кто занимался этим необычным тогда для
духовного сословия делом, были и три будущих воронежских архиерея: Лев (Юрлов),
Вениамин (Сахновский), Иоаким (Струков).
По окончании морской кампании на корабле “Ангут” Лев в 1720 году назначен
архимандритом Горицкого Успенского монастыря в Переяславле-Залесском. В том же
году он подписал в числе других архиереев и настоятелей монастырей “Духовный
Регламент”.
С 21 января по 19 декабря 1726 года архимандрит Лев, будучи кандидатом на
архиерейство, состоял асессором Святейшего Синода.
В докладе Синода от 9 февраля 1727 года Лев фигурировал как кандидат на
архиерейское место в Астрахань, а в Воронеж предполагались архимандриты
московского Донского монастыря Иоаким (Воронежский епископ в 1730–1742 годах) и
вологодского Спасо-Прилуцкого монастыря Арсений. Доклад не утвердили. 10 февраля
Синоду стало известно, что императрица указала быть в Санкт-Петербурге “на
ваканции”, то есть для замещения пустующих кафедр архимандритам Льву Горицкому и
Иоакиму Донскому.
17 мая 1727 года, после воцарения нового императора Петра II, Синод подал
Верховному тайному совету доклад о кандидатах на свободные архиерейские места.
Верховный тайный совет решил определить Горицкого архимандрита на Воронеж.
Хиротония Льва во епископа Воронежского и Елецкого состоялась 28 мая 1727 года.
Ее совершали архиепископ Ростовский Георгий (Дашков; †1739), архиепископ
Вологодский и Белозерский Афанасий (Кондоиди; †1737).
В Воронеж новый архиерей прибыл 11 сентября 1727 года. В городе он прожил всего
2 года и 10 дней, а епископом Воронежским состоял 3 года и 10 дней. Епископ Лев
первым из воронежских архиереев положил начало, согласно Духовному Регламенту,
устройству школы при архиерейском доме для подготовки священнослужителей из
детей духовного и других сословий. В 1728 году епископ распорядился собирать с
каждой приходской церкви “школьные деньги” – по 40 копеек в год. Вероятно, на
этом основании Е.А. Болховитинов назвал Льва основателем семинарии в 1728 году,
добавив, что “действительно классы латинские заведены уже с 1732 года”. В
“Истории о Воронежской семинарии”, составленной или самим исследователем, или
под его руководством, высказано соображение, что Лев учредил не семинарию, а
“славянскую школу”. П.В. Никольский склоняется к мнению, что либо при Льве школы
совсем не было, либо в ней преподавали в соответствии не с курсом Духовного
Регламента, а со старинным курсом. Он состоял в обучении чтению и письму по
Псалтири и Часослову. Семинария же в Воронеже была учреждена в 1745 году.
При епископе Льве продолжилось строительство кафедрального Благовещенского
собора. В 1728 году епископ просил у Синода разрешения употребить на постройку
деньги и имущество покойных воронежских архиереев Пахомия и Иосифа. Но получил
отказ на том основании, что церковь “надлежит его преосвященству устраивать из
епаршеских, определенных на дом его на всякие расходы денег”. Тогда архиерей
обратился с ходатайством в Верховный тайный совет о выдаче ему трех тысяч пудов
железа с казенных Липских (Липецких) заводов. Эта просьба была удовлетворена в
1730 году. Если к началу правления епископа Льва Благовещенский собор соорудили
“токмо к половине церкви”, то к концу, как доносил в 1733 году следующий
архиерей Иоаким, он в целом был готов и приступили к постройке большой
колокольни.
Епископ Лев построил в архиерейском доме церковь в честь Казанской Божией Матери
и хотел освятить 8 июля в праздник Казанской иконы, но 4 июля был “взят в
Москву”.
Епископ Лев обращал внимание на духовенство Донской области. В октябре 1728 года
он доносил Синоду, что в его епархии имеется много пришлых попов, которые живут
в городках по Дону, Хопру, Донцу и служат в церквах и часовнях без указов,
“самовольством”. Владыка намеревался по первому зимнему пути объехать местность
по Дону до Черкасского, чтобы “освидетельствовать тех пришлых попов”. В 1730
году архимандрит присоединенного к Воронежской епархии в 1718 году Успенского
Предтечиева монастыря Иоасаф просил Духовную коллегию вернуть его обитель
по-прежнему в ведомство Синодальной области вследствие причиненных обители
“обид” воронежскими архиереями. Епископ Лев, по словам Иоасафа, взял из
монастыря лучшую церковную утварь, ризницу и собственных его архимандрита
келейных денег полторы тысячи рублей. 5 июня 1731 года состоялся указ Синода об
оставлении монастыря в Воронежской епархии. Новому епископу Иоакиму
предписывалось ведать монастырь только в духовных, относящихся к церковному
благочинию делах, а имуществом “ни под каким видом не интересоваться”.
Воцарение на русском престоле в феврале 1730 года курляндской герцогини Анны
Иоанновны нарушило планы поборников реставрации старинных порядков, которые
ориентировались на царицу Евдокию – бабку внезапно умершего юного императора
Петра II. Епископ Лев разделял взгляды сторонников старины, возглавлял которых
Ростовский архиепископ Георгий (Дашков).
И епископ Лев стал, по сути дела, жертвой в борьбе за власть двух влиятельнейших
членов Синода: новгородского архиепископа Феофана (Прокоповича) и ростовского
архиепископа Георгия (Дашкова). Это было столкновение их личных амбиций,
противостояние малороссийского и великорусского высшего духовенства,
протестантствующего реформизма в лице Феофана и традиционного православия,
представленного сторонниками Георгия. К последним принадлежал и Лев (Юрлов).
14 февраля в Воронеже были получены 35 печатных манифестов, в которых сообщалось
о смерти императора Петра II и избрании на трон дочери царя Ивана V (1682–1696),
соправителя Петра I, Анны. Один экземпляр манифеста был в тот же день послан
губернской канцелярией в домовую канцелярию епископа. Однако никакой реакции на
него не последовало. В первое воскресенье Великого поста, 15 февраля, когда
следовало поминать государыню, Лев приказал возглашать о “великой государыне
нашей царице” Евдокии Федоровне, а потом о “благоверных” цесаревне Елизавете
Петровне и царевнах. 16 февраля от вице-губернатора Е.И. Пашкова к архиерею был
прислан подполковник Коротоякского полка Борыков. Ему следовало выяснить: когда
будет объявлен манифест? Лев, по словам Борыкова, ответил, что без присланного
из Синода “особливаго точнаго” указа церковное поминовение и молебное
торжествование “чинить опасен”, то есть совершать не рискует. Опасения его
основывались на таком рассуждении: не случится ли “впредь другой какой отмены”?.
Хотя архиерей и изволил “в том иметь сомнение”, он за подобные крамольные слова
уже являлся потенциальным клиентом Тайной канцелярии. Осознание серьезности
своего промаха заставило Льва перейти в контрнаступление и обрушиться с
обвинениями в адрес губернского руководства. Ускорила активность Льва промемория
(памятка. – Н.К.) из губернской канцелярии, полученная им 18 февраля. В ней
указывалось, что за истекшие со дня получения манифеста пять дней ни в соборной,
ни в приходских церквах не было “всенароднаго торжества”. Архиерею выносилось
предупреждение: в случае неотправления молебна и панихиды на следующий день,
донести об этом “куда надлежит”.
26 февраля в губернскую канцелярию была отправлена ответная промемория. Из нее
следовало, что публичное церковное поминовение о Петре II состоялось еще 15
февраля, а благодарственный молебен был отслужен 20 февраля. Епископ Лев обвинял
Е.И. Пашкова в том, что тот игнорировал все церковные службы, связанные со
знаменательными датами в жизни правящей династии и государства.
20 марта Синод обсуждал донесение воронежского епископа. Архиепископ Георгий
(Дашков) объявил, что у Льва с воронежским вице-губернатором давняя ссора и
предложил подождать от Е.И. Пашкова “какого объяснения”. Чтобы обезопасить
положение епископа Льва, Синод указом от 8 июня 1730 года назначил в Воронеж
переяславского епископа Иоакима (Струкова), а Льва перевел в далекую Астрахань.
В этой ситуации Лев допустил роковую для себя медлительность. Он не отреагировал
на получение указа о своем прибытии в Москву письменным рапортом в Синод. Кроме
того, епископ заявил курьеру, что отправится после праздника Казанской (8 июля),
поскольку хочет освятить устроенную им в архиерейском доме церковь в честь
Казанской иконы Божией Матери.
Этим промахом немедленно воспользовался Феофан (Прокопович), чтобы уничтожить
своего главного врага – архиепископа Георгия, а заодно и его единомышленников.
Поскольку после коронации Георгий был уволен в свою епархию и заступиться за
своих сторонников не мог, Феофан начал решительные действия в отношении епископа
Льва. Постановлением Синода от 15 июля последний был оштрафован на сто рублей за
задержку в выезде и получил предписание немедленно ехать в Москву. На том же
заседании Духовной коллегии Феофан от имени императрицы сделал запрос: ” Отчего
дело Льва по доносу воронежского губернатора до сего времени в Синоде не
следовано и умолчано?”. Оправдания митрополита Коломенского Игнатия (Смолы;
†1741) с указанием на заседание Синода от 20 марта оказались неубедительными.
Феофан, пользовавшийся большим доверием императрицы, несомненно, смог легко ей
доказать, что Воронежский епископ не признал ее при вступлении на престол, а
остальные члены Синода его покрыли. Указом Анны Иоанновны от 21 июля 1730 года
три члена Синода, в том числе архиепископ Георгий (Дашков) были уволены и
заменены покорными Феофану архиереями.
Епископ Лев покинул Воронеж 4 июля, был арестован в Туле и доставлен под
караулом в Москву. Начались допросы свидетелей с использованием пыток (подъем на
дыбу). Из показаний выяснилось, что Лев написал письма своим высокопоставленным
“милостивцам” – Георгию (Дашкову), “дабы его по тому делу заступил”, бывшим
воронежским администраторам: губернатору Г.П. Чернышеву (занимал эту должность в
1725–1726 годах), вице-губернатору С.А. Колычеву (в 1713–1721 годах) и другим
персонам. Просьба о покровительстве подкреплялась подарками: Г.П. Чернышеву –
десять фунтов кофе, С.А. Колычеву – две белужьих спинки, Георгию – два пуда
изюмных ягод и обещание прислать жеребца. Генералу Г.П. Чернышеву было послано
семьсот рублей, и его жена якобы велела благодарить епископа и обещала за это
благодеяние “служить ему”.
В 20-х числах июля 1730 года воронежский архиерей подвергался неоднократным
допросам. Ему предлагалось 36 вопросных пунктов. Епископ признался, что первый
благодарственный молебен отслужили 20 февраля, а в предыдущие дни было
воспоминание о здравии царевны и великой княжны Анны Иоанновны. Задержку и такое
титулование императрицы Лев объяснял “простотой” и отсутствием точного указа о
молебствии. Обвиняемый признал, что просил “о заступлении и помощи” членов
Синода: архиепископа Георгия и митрополита Игнатия, а также Г.П. Чернышева и
С.А. Колычева. Он отправил к ним 2–3 пуда винных ягод. Окончательный приговор он
подписал себе ответом на последний вопросный пункт. Он гласил: “Отчего при
получении 2-ой промемории из губернской канцелярии сказал, что молебен отправлен
15 февраля?”. “Говорил и лгал, выкручая себя, что долго молебна не отправлял…” –
заявил Лев.
27 июля Синод вынес приговор: хотя “за малослыханную его в презрении Высочайшей
чести Ея Императорскаго Величества продерзость” недостоин архиерейского сана и
священного чина, но, тем не менее, следует продолжить допросы с целью уточнить
мотивы поступка и найти возможных единомышленников. В Воронеж был послан капитан
лейб-гвардии Преображенского полка П.Н. Мельгунов. Он допросил духовенство
соборной и приходских церквей. Все единогласно показали, что молиться об
упокоении государя начали 15 февраля, а о здравии императрицы Анны Иоанновны
молебствовать 20 февраля. 2 октября 1730 года Синод определил лишить бывшего
Воронежского епископа Льва священного сана и монашеского чина. После этого над
несчастным расстригой Лаврентием начался “розыск” в Сенате и Тайной канцелярии.
Есть косвенное свидетельство, что Льва подвергли пыткам. Это представляется
вполне резонным, поскольку его преступление имело политический характер.
2 декабря 1730 года в деле Льва была поставлена последняя точка. Императрица
указала сослать его в Крестный монастырь, содержать в келье под караулом без
права переписки. Были лишены сана и сосланы в монастыри митрополит Коломенский
Игнатий и архиепископ Ростовский Георгий. За аналогичное, как и Лев,
преступление подвергся наказанию и архиепископ Киевский Варлаам (Ванатович;
†1751).
Более десяти лет длилось заточение расстриги Лаврентия в монастыре на пустынном
острове Кий в Онежском заливе Белого моря. В августе 1741 года в правление
регентши Анны Леопольдовны при императоре-младенце Иване VI (1740–1741) Лев
подал прошение о своем освобождении. Ему разрешалось быть простым монахом.
Местом проживания Лев избрал московский Чудов монастырь. 22 апреля 1742 года
ради коронования Елизаветы Петровны Льву был вновь пожалован архиерейский чин.
Он отказался от предложенной епархии и был с пенсией уволен в московский
Знаменский монастырь. С этого времени Лев состоял при Архангельском соборе для
служения панихид по погребенным здесь царям и великим князьям. Сохранилось
известие, что на панихиде 3 февраля 1743 года он произнес вечную память
императрице Елизавете Петровне вместо царевны Анны Петровны. Елизавета простила
престарелому епископу обмолвку, ибо она была сделана “не с умыслу”. Сохранилось
любопытное письмо Льва от 11 сентября 1743 года к своим родственникам в село
Сёмово. Здесь старец выражает и свое счастье от наступившего покоя (“ныне
пристань благую обретох”) и дает мудрый совет внуку Василию вместе с подаренными
часами: “пусть, познавая из оных время, научится проводить оное с пользою”. Лев
также высказывает свое мнение на решение восточного вопроса, отвечая тем самым
на просьбы родных. Он полагал, что все православные народы обращают свои взоры
на Россию. Лишь Господь ведает о том, кому предстоит их объединение “под единою
Российскою державою”: благословенной ли дочери великого Петра Елизавете или ее
наследникам. Лев верно уловил роль России в судьбе православных народов, что
продемонстрировали войны на Балканах XIX – начала XX века.
Лев (Юрлов) скончался 28 января 1755 года. Согласно завещанию погребен в
Знаменском монастыре. Оставшиеся у него серебро и деньги употреблены на
церковное строение и оклады икон. Сохранилось свидетельство современника,
знавшего Льва в 40– 50-х годах: “Вся Москва очень чтила и уважала его: он был
точно истинный святитель и слуга Христов, человек умный и пречестный”.
Источники и литература
Сергий (Петров), архиепископ. История Воронежской епархии,
от ее учреждения до наших дней (в четырех частях). Ч. II. Воронеж–Минск–Одесса.
1961–1968. Машинопись. С.259–268.
Архимапдрит Димитрий (Самбикин). Лев, епископ Воронежский // Воронежские
епархиальные ведомости. 1883. № 5. С. 141–149.
Болховитинов Е.А. Историческое, географическое и экономическое описание
Воронежской губернии. Воронеж, 1800. С. 202–204.
Ильинский Ф. К биографии воронежского епископа Льва Юрлова // Воронежские
епархиальные ведомости. 1901. № 19. С. 826–834; № 20. С. 870–886.
Ильинский Ф.М. Кто виноват в низложении и разстрижении воронежского епископа
Льва? // Воронежская старина. Воронеж, 1907. Вып. 6. С. 162–169.
Ильинский Ф. Несколько слов к заметке М.И. Успенского // Воронежская старина.
Воронеж, 1908. Вып. 7. С. 290–292.
Карташев А.В. Очерки по истории Русской церкви. Т. 2. М., 1992.
Комолов Н.А. Вице-губернатор Пашков Егор Иванович. (1728–1734) // Воронежские
губернаторы и вице-губернаторы. 1710–1917. Историко-биографические очерки /
Ред.-сост. А.Н. Акиньшин. Воронеж, 2000. С. 60–63.
Никольский П.В. История Воронежской духовной семинарии. Ч. 1. Воронеж, 1898.
ОДиД. Т. II, III, IV,VI,VII,VIII, X. СПб.,1872–1905.
Поликарпов Н.И. Из Синодика Святителя Митрофана: Жизнеописания воронежских
архиереев // Воронежские епархиальные ведомости. 1896. № 14. С. 601–602.
Он же. Лев Юрлов, пятый епископ Воронежский (1727–1730 гг.). Биографический
очерк // Воронежская старина. Вып. 5. Воронеж, 1905. С. 279–346.
Русский биографический словарь: Лабзин – Лященко. СПб., 1914. С. 187.
Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. X. М., 1993.
Успенский М.И. По поводу статьи Ф.М. Ильинского “Кто виноват в низложении и
разстрижении воронежского епископа Льва” // Воронежская старина. Вып. 7.
Воронеж, 1908. С. 286–289.
|
