|
— Владыка! Заниматься благотворительностью сегодня как
никогда трудно. Нуждающихся в помощи, страждущих,
обездоленных – несметное число, море людское. Уж едва ли не
весь народ наш стоит на пороге нищеты и разорения.
Самостоятельно Церкви с такой ношей не справиться. Как
складываются взаимоотношения Церкви и государства, которое
должно в первую очередь заботиться о своих гражданах? И как
Вы оцениваете вклад в социальные программы уже окрепшего
российского предпринимательства?
— Ситуация в нашей стране не улучшается —
и в экономическом, и политическом, и духовно-нравственном
отношении. Все болезни, которые мы унаследовали от старого
режима и которые приобрели в новое время, постепенно
превращаются в незаживающую язву. Лечить ее чрезвычайно
тяжело, тут нужен комплексный подход. Необходима целая
государственная программа, продуманная, грамотная,
неразрывно связанная с заботой о здоровье (в широком
понимании) и каждого индивидуума, и общества в целом.
Но этого пока нет. Силы общества распыляются на разные
сиюминутные прожекты; делаются попытки сразу дать ответы на
вопросы, которые жизнь ставит беспрерывно. Отсюда все наши
проблемы. В погоне за решением этих быстротекущих задач
как-то выпал из всеобщего внимания тот факт, что прямо на
наших глазах происходит стремительное расслоение общества:
богатые становятся богаче, бедные – беднее. Почти исчез
средний класс, который всегда определял стабильность любого
государства и держал на своих плечах и экономику, и
политику.
Мне постоянно приходится слышать о страшных бедствиях людей,
сталкиваться с человеческим горем. К сожалению, все это
становится обыденностью наших дней. Вот, к примеру, тюрьмы.
Мало того, что они переполнены, но и кормить людей в них
нечем. Раньше исправительные учреждения содержали себя сами
(заключенные работали). Но сейчас никто заказов им не дает.
Люди все больше озлобляются. О каком перевоспитании можно
вести речь?
Недовольство испытывает и персонал: маленькая зарплата.
Мужчины туда работать уже не идут. Только женщины. А ведь
это тоже серьезная проблема.
И какую из сторон жизни общества, страны ни взять, мы увидим
примерно ту же безрадостную картину: и система образования,
и дошкольные учреждения, и семейные взаимоотношения – все
это требует иного, целостного подхода.
Боль, которая есть в обществе, неотделима от боли, ощущаемой
в Церкви. Ведь Церковь – это живой слепок общества.
Составляют ее люди из этого общества. И сегодня перед
Церковью стоит огромная задача: поднять духовность,
возбудить в гражданах России интерес к жизни, дать им
почувствовать себя людьми.
Но одним нам без помощи государства, без содействия прессы и
телевидения с этим не справиться. Те скромные добрые дела,
которые мы совершаем силами нашего Отдела, в епархиях, на
периферии распространения не имеют. По одной банальной
причине: нет денег.
Да, приходится признать, что общество наше – бедное. А
богатая прослойка пока что желает видеть вокруг себя только
привлекательные стороны жизни. И чужих слез не замечает.
Конечно, отношение к благотворительности зависит от культуры
человека. Хотелось бы, чтобы мы личные интересы сочетали и с
потребностями наших ближних, были более отзывчивыми к их
нуждам. Людям, которые стоят на вершине благополучия, надо
осознать, что их благополучие временно. Деловая активность
должна приносить моральное, нравственное удовлетворение. А
это возможно лишь тогда, когда вы участвуете в создании
вечных ценностей. Можно вкладывать прибыль в «ценные
бумаги», а можно направить ее на дела милосердия, помощь
социально беззащитным согражданам, поддержать хорошую
газету. Для этого порой нужны совсем небольшие деньги . . .
Однако мы с болью видим, что пока отечественные
предприниматели пускают свои капиталы на цели, прямо
противоположные нашим. Деньги без счета текут туда, где
человек нравственно уничтожается.
У Церкви есть хорошие программы, направленные на служение
ближним. Но они не имеют, к сожалению, никакой
государственной поддержки. Абсолютно. Более того, когда
встречаешься с государственными чиновниками, понимаешь, что
они смотрят на Церковь лишь как на инструмент
благотворительности и даже стремятся с нее спрашивать. Что,
дескать, Церковь дает обществу? При этом забывают, что
Церковь, занимаясь благотворительностью, делает это для
обездоленных, в этом призвание Церкви. Но долг государства –
помогать нам. Мы делаем общее дело, и здесь необходима
взаимопомощь.
Для этого, правда, государству следует четко определиться в
одном очень важном вопросе. Как бы мы ни были веротерпимы (а
Православие воспитало нас, русских, именно так, в
веротерпимости: доказывай представителям других конфессий
правоту своей веры собственной жизнью, а не кулаками и
подавлением свободы «иноверного»), невозможно не учитывать
того факта, что исторически Россия – страна православная. И
государство, его чиновники, и культурный слой населения,
именуемый у нас интеллигенцией, должны четко осознавать, что
они существуют в России православной.
Все достижения литературы, театра, живописи, да и науки тоже
— это не что иное, как достижения православной культуры.
Если убрать православный контекст, не будет и России, даже
как понятия. И об этом нужно помнить. Сохранение нашего
национального достоинства, наследия, культуры, корни которой
уходят в Православие, тоже относится к благотворительности.
Это то, что нам нужно в нашей жизни возродить.
Мы часто сталкиваемся с диким противлением, непониманием,
когда, например, музейные работники ставят себя в противовес
Церкви, заявляют: «Раз мы сохранили, сберегли церковное
имущество, значит, оно должно принадлежать нам,
государству». Но извините – кто все это создал? Из каких
недр все эти сокровища появились? Откуда берут начало те
живительные соки, которые питали творцов этих прекрасных
произведений искусства? (Пользуюсь в данном случае термином
искусствоведов, хотя назвать так храм или икону у меня,
например, язык не поворачивается.)
Все эти достижения творческого духа стали возможны только
потому, что в стране была напряженная духовная жизнь всего
общества, всех современников тех иконописцев, писателей,
архитекторов, чьим мастерством мы восхищаемся до сих пор. Их
творения – не какие-то случайно возникшие ростки,
появившиеся на голом месте; это ветви, питавшиеся соком
могучего, раскидистого древа православной жизни.
И отвергать сейчас Церковь, говорить, что вот плоды мы,
пожалуй, возьмем, а само дерево, корни его нам ни к чему, —
это все равно, что отказаться от матери, которая тебя
родила.
— Владыка, хотелось бы услышать Ваше
мнение и по поводу развернувшейся в последнее время в
средствах массовой информации дискуссии вокруг храма Христа
Спасителя. Московская мэрия недавно сделала интересный ход,
издав в отдельных бюллетенях все заметки и статьи о храме
Христа Спасителя, опубликованные в нашей светской прессе.
Перелистав несколько этих выпусков, приходишь к совершенно
однозначному выводу: неверующий, глубоко атеистический
«культурный слой» настроен против. Верующего человека этим
не удивишь. И когда видишь, скажем, в «Известиях» статью,
подписанную Отто Лацисом, бывшим главным редактором журнала
«Коммунист», ничего, кроме сарказма, этот опус вызвать не
может.
— Да, полемика вокруг возрождения храма
Христа Спасителя развернулась нешуточная. И чего только не
услышишь. Одни с видом знатоков говорят, что это вовсе не
памятник архитектуры, другие заявляют, что это был якобы
монстр, который вносил диссонанс в облик Москвы. И при этом
все время ссылаются на народ; мол, он так считает. Но я
вырос в православной среде и прекрасно помню и благоговейное
отношение к этому храму, и те благочестивые легенды, которые
ходили о нем среди простых людей.
Думаю, и теперь не найти такого православного русского
человека, который не осознавал бы значения храма Христа
Спасителя для России.
Оттого, что храм разрушен, он приобретает для нашего
Отечества особую значимость. Я бы сказал, что теперь это не
только памятник жертвам 1812 года, но и напоминание о тех
беззакониях, которые совершались в 30-е годы нашего века.
Тогда страдали не только люди, но и храмы. Один из них —
храм Христа Спасителя. Это, в общем-то, мученик, который был
уничтожен только за то, что нес в массы идею Бога.
То, что он доминировал над другими строениями Москвы и его
никак нельзя было перестроить или приспособить для нужд
служителей сатанинской идеологии, — с этим они, естественно,
не могли смириться. Еще бы! Такой чудный дом молитвы,
посвященный Христу, стоял в Москве, в центре атеистического
государства. . .
Поэтому наш нравственный долг — его воссоздать. Конечно,
трудно, конечно, тяжело, не хватает денег, кредитов. . . Но
для этого храма их надо найти обязательно, потому что его
возрождение может стать актом всенародного покаяния. Акт
этот не в камне будет заключен, а в движении народной души.
И я не сомневаюсь, что храм этот обязательно вернет все
издержки, затраты на него.
Меня, как епископа Православной Церкви, смущает один нюанс.
У нас в стране очень часто тратятся огромные средства на
осуществление проектов, о которых вскоре и не вспоминается.
И все убытки списываются, довольно быстро забываются. Но
стоит государству потратить некоторую сумму на святое дело,
как со всех сторон сразу поднимается невероятный шум.
Еще один момент. Храм еще не воссоздан, а уже задаются
вопросы: а какое отношение к нему имеет Русская Православная
Церковь? И почему он строится именно для нее? И не сделать
ли его межрелигиозным, межконфессиональным?
Еще раз повторяю: не надо забывать, что мы живем на
православной территории.
Огромная наша беда состоит в том, что мы в свое время были
оторваны от пути мировой цивилизации, которая осталась
христианской. Россия долгое время шла другой дорогой. И
сегодня многим, конечно, трудно в одночасье стать иными. Но
надо к этому стремиться. Нельзя забывать о том, что
христианство, слава Богу, до сих пор является той
мировоззренческой системой, которая движет миром.
И Россия не должна лишать себя этого духовного богатства.
Напротив, мы должны к нему приобщаться. С православных
позиций, с собственным российским лицом, но мы обязаны войти
в мировое сообщество. И предстать в нем страной — личностью.
При этом, конечно, мы не должны дать разрушить Россию,
размыть ее, превратить в безликое, космополитичное,
«среднеевропейское» государство. Иначе мы перестанем быть
русскими, наследниками великой истории Святой Руси.
Касаясь роли средств массовой информации в этом процессе,
скажу, что, наверное, с их стороны было бы не только
честнее, но и профессиональнее, если бы при освещении
различных явлений давалась возможность высказаться всем
заинтересованным сторонам. Ситуацию надо представлять
объективно, знакомя читателя или телезрителя с аргументами
как «за», так и «против».
Я принимал участие в нескольких дискуссиях о храме Христа
Спасителя и вынес убеждение, что на эти встречи приглашаются
в основном противники его возрождения. К моему великому
сожалению, на этих собраниях мне приходилось слышать много
непозволительных высказываний. . . Говоря коротко, в этих
обсуждениях идет та же неприкрытая спекуляция народным
мнением, именем простого человека.
Эти господа забывают о том, что семьдесят лет мы были в
вавилонском пленении у коммунистов, что с нами физически
боролись, пытались уничтожить саму память о Церкви. Но
Церковь выжила и сохранила нашу нацию. Она воспитывала
людей, давала им нравственную основу, опору в жизни, и
благодаря этому мы все еще имеем Россию. Она, конечно, уже
не та, какой была до 1917 года, но и то, что она
сохранилась, — уже большая заслуга. И принадлежит она
Церкви.
Церковь всегда оставалась живым организмом, даже в самые
лихие времена. И это несмотря на то, что существование ее
постоянно замалчивалось, скрывалось властями. И сейчас
происходит то же самое. То же самое! Не хотят замечать ту
единственную пружину, которая пока еще держит Россию и весь
остальной мир.
Пружина эта — нравственная позиция Церкви и ее народа. Мы не
должны заблуждаться: Церковь — это не одна иерархия; она
жива именно в совокупности служения Господу простых верующих
и иерархов. Все вместе — это и есть Церковь. Надеюсь, это
единство и составит ту основу, тот фундамент, на котором
сможет произойти духовный подъем России.
Начавшееся строительство храма Христа Спасителя, думаю,
покажет, куда пойдет наше общество. Это — своеобразная
проверка, экзамен для России. И дай нам Бог его выдержать.
|
