|
|
|
|
№ 1 (1) 1999 |
|
|
ПРИНЦИПЫ ПРАВОСЛАВНОЙ ПЕДАГОГИКИ |
|
|
Православная педагогика является практическим аспектом православной антропологии, т.е. учения о человеке с точки зрения православной веры. В переводе с греческого педагогика — детоводительство. Православная педагогика — «детоводительство ко Христу» (Гал., 34). Она есть частное раскрытие дела Церкви на земле — спасения людей для жизни вечной. Другими словами, православная педагогика — это педагогика воцерковления, или воцерковленная педагогика. Она строится на вере в то, что образ Божий не уничтожим в человеке, как бы сильно он ни был затемнен грехом, и на понимании человека как соборного существа, призванного раскрыть свою любовь к Богу через любовь к ближнему. Ее принципы: 1. Христоцентричность. 1. Личность Господа Иисуса Христа, »Альфы и Омеги» (Откр. 1, 8), находится в центре православной педагогики. В этом она следует за Самим Спасителем, Который принес людям не просто новое учение, а Самого Себя, Свою Богочеловеческую личность. Только педагог, живущий во Христе, способен передать детям цель и смысл человеческой жизни — очиститься от греха, »богомудро воспользоваться своей свободой, из себя благодатью построить благодатного, христоподобного человека и достичь совершенства своего богоподобного существа». Может ли вопрос о смысле жизни человека иметь удовлетворительное разрешение с позиций так называемых «общечеловеческих ценностей»? Очевидно, что педагогика, основанная на «общечеловеческих ценностях», способна развить ум и занять фантазию, но не даст реальных сил для изменения своей жизни. Статистика совершаемых подростками правонарушений, а в последние годы и самоубийств — красноречивый тому свидетель. По словам одного священника, в душе каждого ребенка зияет дыра размером с Господа Бога, и ее невозможно закрыть никакими подделками современной цивилизации. Другим «узким местом» нерелигиозной педагогики является нравственное воспитание. Вне христианства возможны две моральные системы: эвдемонизм и утилитаризм. Эвдемонизм строится на стремлении к наслаждениям и, если «сумма страданий» превысила «сумму удовольствий», не может предложить никакого выхода, кроме самоубийства. Утилитаризм же, предписывая поступать в соответствии с «общим благом», не объясняет, что является благом для самого человека. Воспитание в духе утилитаристской морали чаще всего оказывается воспитанием «неконфликтного», «полезного», «удобного» для общества (прежде всего для власть предержащих) человека. По словам современного английского писателя Клайва Льюиса, такой педагог ведет себя с детьми не как птица, которая учит птенцов летать, а как фермер, который собирается их съесть. Подлинная мораль, состоящая в различении блага и зла и возводящая к высшему благу — Богу, может существовать только на краеугольном камне Личности Богочеловека, Который предлагает не чувственные удовольствия и не умозрительные идеи, а Самого Себя: «Приидите ко Мне... и научитесь от Меня...» (Мф. 11, 28–29). Нередко верующие родители и учителя, видя высоту и совершенство христианской морали, стремятся организовать преподавание Закона Божия в государственных школах. «Утилитаристкая» установка при этом не скрывается: «Поговорите с ними, а то они стали совершенно неуправляемыми...» Видимо, православный педагог может начать работать с детьми и на таких условиях, но объяснив родителям и учителям, что говорить о христианской морали — значит, говорить о Богочеловеке Христе, а помочь жить по-христиански — значит, привести в Церковь. Любая частная педагогическая проблема, несущая серьезные затруднения нерелигиозным педагогам, для их православных коллег открывает возможности совместного с детьми духовного роста. Коснемся «популярной» в педагогике проблемы дисциплины. Слово «дисциплина» в переводе означает не только «стройность, порядок», но и «научение, послушание». Послушание же — поСЛУШание — и возможно, и естественно там, где установлены личностные отношения. «Либеральная педагогика», вслед за Ж.-Ж. Руссо и Л. Толстым считающая, что ребенок «от природы хорош», спорит о допустимости или недопустимости наказаний; православная педагогика, исходящая из того, что человек должен быть послушен Богу, обращает внимание на смысл послушания и наказаний (кстати, первоначальное значение этого слова тоже «научение», а не «кара за проступок»). В духовном смысле послушание жизненно необходимо: ...дети, которые всегда поступают по-своему... не смогут научиться любить —ибо послушание есть выражение любви. Послушание растет со зрелостью. В начале оно значит: делай, что тебе сказали; но для взрослого оно означает: «предпочти волю другого по любви». Только человек, попытавшийся жить по этому закону, знает, что собственных сил недостаточно, что надо просить Бога о помощи. И только обратившийся за помощью к Богу педагог сможет научить ребенка послушанию. 2. Доступность православной педагогики для людей разной степени умственной одаренности и образования вытекает из того, что христианство — не идеология, не доктрина, а жизнь во Христе. Православный педагог дает своим питомцам не сумму знаний, а возможность приобрести собственный опыт духовной жизни, хотя бы это был крошечный опыт знакомства с Евангелием или чтение Житий святых. «Собственный опыт — наилучший учитель, — пишет митрополит Вениамин. — А когда мы получаем знания лишь от других, со стороны, тогда они легко забываются или улетучиваются, не имея глубоких корней в нас самих. А то, что прошло через горнило нашей души, потом нам кажется таким простым и очевидным, что даже странным кажется: как этого не видят другие? Скажу даже больше: я теперь думаю, что мысли мои, излагаемые здесь, настолько мне представляются простыми и элементарными, что даже стыдно доказывать их мыслящим людям. Ведь все это так ясно и самоочевидно! Но в свое время для меня эти мысли были как бы «откровением», как же, думалось, я прежде не видел этого?! Поэтому осмеливаюсь предполагать, что, вероятно, и для других мой душевный процесс если и не покажется откровением, то все же подтвердит или прояснит их собственные переживания; а может быть, и будет для них интересной новостью... Ведь душа наша в общем одинакова, а потому опыты сходны». Искусство православного педагога состоит в том, чтобы видеть возможности своих воспитанников и не «поднимать планку» выше возможного. «И я не мог говорить с вами, братия, как с духовными, но как с плотскими, как с младенцами во Христе. Я питал вас молоком, а не твердой пищей, ибо вы были еще не в силах, да и теперь не в силах, потому что вы еще плотские...» (1 Кор. 3, 1–3). Очевидно, что апостол рассматривает не умственный уровень, а духовный опыт коринфских христиан и применяет соответственный ему «дидактический прием»: «Будьте подражателями мне, как я — Христу» (1 Кор. 4, 16). Это и есть традиция, передача живого духовного опыта: святые подражают Христу; все христиане стремятся подражать святым. Когда-то бытописатель сказал о русском народе, что если в семье была одна книга, это было Евангелие; если было две книги, это были Евангелие и Псалтирь; если были три книги, это были Евангелие, Псалтирь и Жития святых. И наши воспитанники захотят подражать своим учителям (а через них — святым; а через них — Христу!), если почувствуют искренность наших собственных духовных усилий. 3. Принцип опережения нравственным воспитанием информационного образования не сводится к вопросу, что следует за чем во времени. По святоотеческому пониманию, сердце — центр духовной жизни человека, и именно к сердцу ребенка должно адресоваться и воспитание, и образование. Вне сердечного переживания, вне сердечной веры все труды бессмысленны. Любые информационные курсы о чем-то или о ком-то не могут приостановить нравственной деградации детей и общества в целом. Не менее важно и то, что человеческая природа повреждена грехопадением, и православная педагогика призвана трудиться над ее восстановлением. В каждом акте воспитания или обучения должна присутствовать сверхзадача — восстановление единства человеческой личности, собирание воедино ума, сердца и воли. «…Сосредоточь внимание свое на избранном тобою предмете, — пишет святитель Феофан Затворник, — рассматривай его с разных сторон. При сем каждую родившуюся у тебя мысль старайся проводить до чувства или внедрять в сердце… Заключай же всякое размышление выводом правил для себя, применительно к твоей жизни и твоим обстоятельствам… Таким образом действования, очевидно, скрепляются все силы духа или весь состав внутренней жизни человека, вся жизнь беспрерывно движется и подновляется». Этот святоотеческий совет является для православного педагога универсальным дидактическим принципом: в обучении — от знаний через чувства к поступкам; в практической деятельности — от действий через понимание их смысла к сердечному отношению; в общении, сфере чувств — от душевных движений через их действенное проявление к смыслу. 4. Реальная жизнь по заповедям Христа. Об этом сказал Сам Спаситель: «…человекам это невозможно, Богу же все возможно» (Мф. 19, 26). Православный педагог, который пытается вместе со своими питомцами исполнять Христовы заповеди и сталкивается с невозможностью не погрешать против них, получает замечательную возможность ввести детей в мир молитвы. Конечно, он сможет это сделать только в том случае, если молится сам. Преподаватель общеобразовательной школы рассказывал, что когда в классе становилось слишком шумно, он просто отходил к окну и про себя читал «Отче наш». По многим вопросам светская педагогика занимает позиции, прямо противоположные христианским. «Одна из проблем современной системы образования, — пишет сестра Магдалина, — состоит в том, что детей учат соревноваться друг с другом в успеваемости… и это культивирует гордость. Вообще современное общество поощряет людей умственно одаренных гордиться и превозноситься над прочими. Взрослым следует показать удовлетворение и похвалить ребенка, когда тот старался сделать, что мог, а не тогда, когда ему удалось превзойти остальных... В конце концов, умственные способности — только один из многих естественных даров, которые человек получает от Бога». Православный воспитатель видит, что жизнь по заповедям Христа предполагает строгую дисциплину, аскетику. Конечно, мера аскетического подвига и самого педагога, и детей должна соответствовать их возможностям. Аскетика - не система запретов как таковых. «Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною», — говорит апостол Павел (1Кор. 6, 12). Наука эта опытная: подчас приобретение собственного отрицательного опыта нужнее, чем послушание воспитателю без внутреннего убеждения в необходимости послушания. «Запреты — не метод. Христос зовет «могущих вместить». Многие мирские удовольствия не следует поощрять, но нельзя и запрещать: пусть ребенок сам вырастет», — советует Н.Е. Пестов. Об этом же пишет сестра Магдалина: «Мы можем иногда почувствовать, что очень упрямому ребенку меньше навредит, если позволить ему что-то испытать самому. (Так, иногда запрещение производит противоположный результат: ребенок хочет запрещенного еще больше, чем прежде, и не может перестать думать об этом)». Действительно, для духовного состояния ребенка невелика разница, «обладает» ли им какое-то мирское удовольствие или неотвязная мысль о нем… 5. Полнота жизни во Христе. Установки светской и православной педагогики здесь прямо противоположны, хотя на поверхностный взгляд и могут показаться похожими. Светская педагогика стремится к воспитанию «гармонически развитой личности», то есть к развитию КАЖДОЙ силы души — ума, воли, чувств. Это — наследие «возрожденческого идеала» — образа человека с блестящей эрудицией, сильными страстями и волей, которую скорее можно назвать упрямством. Противоположный этому православный идеал может быть выражен словом «целомудрие», мудрость целостности: христианин благодатию Божией восстанавливает целостность своей поврежденной природы. Ум, воля и чувства не развиваются параллельно сами по себе, а укореняются в Боге, и через это восстанавливается их единство: каждое действует через два других, «неслиянно и нераздельно». Целостность — это и характеристика христианина. «Человеческая природа, таланты, чувства, связи, поступки, интересы — все это часть религиозной жизни. Наша христианская вера объемлет не какую-то одну часть человеческой природы. Самопожертвование человека Богу — одна из основных мыслей учения Христова. Богатый юноша, почти совершенный во многих отношениях, не мог отдать себя Господу целиком и ушел. Апостол Петр, хотя и оступался, отдал себя целиком и стал величайшим из апостолов», — пишет С. Куломзина. Христианин отдает Христу целиком свою личность и свою жизнь и видит, что это — один и тот же труд. Ведь каждая сила человеческой души выражает себя в человеческой культуре: ум — в науке, воля — в нравственности, чувства — в искусстве. «Что такое идея или чувство изящного? — писал святитель Феофан Затворник. — Оно есть или воспоминание о потерянном рае, или предощущение Небесного Царствия. Если изящные предметы строятся под руководством сего чувства, то вот и источник содержания для них! Изображай райское, святое, небесное. Эту землю плачевную преврати в преддверие неба твоим искусством». И конечно, в жизни детей, которые идут или уже пришли к Богу, должно быть много радости. Нужно осознать, что для наших детей само желание быть православными уже является подвигом. Многих дразнят в школе за одно только хождение в церковь, или за то, что не ругаются нецензурщиной, или за то, что они «не имеют опыта» в отношениях с другим полом, ставших уже общепринятыми. Нельзя недооценивать постоянного напора идей, которые кажутся способными поставить под вопрос христианство (Православие — в особенности). Таким образом, становится жизненно необходимым не возлагать на ребенка еще дополнительного бремени быть тем, которого никогда не пускают на улицу или которому запрещено делать и то, и другое, и третье. Не преподносите Православие как нечто негативное, но — как ЖИЗНЬ ИСТИННУЮ… Святитель Иоанн Златоуст, говоря о христианском ребенке, дает такой совет отцу: »Воздай ему многими подарками, чтобы он мог понести укоризну, которая придет на него за его воздержание». |
|
|
Воронеж, 1999 год. |
|
