|
Из воспоминаний схимонахини Феофилы
Радуга засияла ранним утром, зимой. Мороз – около 45° при сильном
ледяном ветре.
В ссыльном холодном бараке их было более 30 человек. Состав самый
разнообразный: от епископа до шахтера. Одежда их была – лохмотья,
пища – 200 граммов зеленого хлеба, жилье – худой (стандартный)
барак. Работа – расчистка тайги – каторжная.
Уже несколько дней они жили без пайка: мороз и сильный ураган не
позволяли регулярно подвозить потребное. Силы людей были на исходе.
Сестра-санитарка (тайная монахиня) вечером потащилась в соседнее
село.
– Куда ты идешь, сестра? – говорили ей ссыльные. – Ведь ты погибнешь
– видишь, какой ураган?!
– Я выпрошу вам что-нибудь поесть, – говорила она.
– Не надо нам ничего: мы уже и есть ничего не хотим – скорее бы
Господь взял нас к Себе.
– Ну, я все равно пойду, – твердо сказала сестра. – Я пошла…
Она едва не погибла в тайге, но Господь все же спас ее: она к утру
добралась до села. Подойдя к крайней избе, она постучалась.
– Кто там? – послышался старческий голос.
– Ради Бога пустите погреться, погибаю!..
Ее ввели в дом, отогрели, напоили чаем. Было еще темно, но в окно
неожиданно ударил свет.
Что такое – будто пожар какой?! Выбежали на двор.
Боже мой! На небе горела радуга! Да такая сильная, такая красивая:
несколько цветов переливались один в другой, образуя новые и новые
цветовые сияния. Это была не простая радуга, но живая, Небесная,
ангельская радуга. Одним концом она уходила в тот край, где
находились ссыльные, другой же ее конец взвивался ввысь, к темному
бездонному небу, и терялся там, в недосягаемых небесных высотах.
Люди смотрели, очарованные этим таинственным видением, и недоумевали
– плакали и молились.
Выпросив кое-что из продуктов для ссыльных, сестра поспешила
обратно. Ее сердце чуяло что-то неладное. Душа томилась и страдала
за бедных людей. «Или сгорели в пожаре, – думала она, – или еще
что».
Пурга несколько ослабла, но было настолько холодно, что сестра, пока
шла обратно, вся обморозилась. Еще издалека она с радостью увидела,
что барак цел, но признаков жизни нигде не было.
– Господи! – взмолилась она со слезами. – Да не померзли ли они,
бедные?
Никто ее не встретил. Забитую снегом дверь ей пришлось кое-как
открыть самой. Но что она потом увидела? О, бедная сестра! Лучше бы
ей этого никогда не видеть! Она схватилась обеими руками за голову,
издала страшный вопль и упала.
Никто из ссыльных не шевельнулся: все они лежали рядочками
замерзшие, будто улыбались.
Тела их были холодными, закоченевшими, а души радующиеся унесла в
рай светлая радуга.
Архимандрит
ТИХОН (Агриков) |
