|
А. Михин
В духовной семинарии ХVIII –
первой половины XIX в. большое место в
числе учебных предметов занимал
латинский язык. Семинарист должен был
не только уметь читать и переводить
богословские книги, но и излагать свои
мысли на этом древнем языке, в том
числе на публичных диспутах. Не была
исключением в этом плане и Воронежская
семинария.
Церковный историк Павел
Васильевич Никольский (1870 – после 1917),
раскрывая содержание обучения в
Воронежской семинарии начала XIX в.,
отмечал, что обычным внеурочным
занятием учеников высшего класса было
составление речей на богословские
темы на русском и латинском языках и
сочинение проповедей. Лучшие
сочинения потом защищались на
публичных диспутах. Ежегодно три
собственные проповеди ученик должен
был выучить на память и произнести
одну на приватном диспуте, вторую — на
публичном изъяснении катехизиса и
третью — в церкви1.
Наиболее одаренные
семинаристы по назначению
преподавателей занимались
подготовкой к особо торжественным
диспутам и составляли речи и
стихотворные оды по различным случаям.
Это были своего рода отчеты о
характере занятий и уровне знаний
учеников, проводившиеся в парадной
обстановке и всегда в присутствии
епархиального архиерея, чаще всего на
Рождество и на Пасху. Лучшие
семинаристы по итогам диспута писали
свои речи для епископа. Такие речи
назывались «гратулянтами», и чаще
всего они объединялись в одну книгу,
переписанную на золотообрезной бумаге,
украшенную виньетками и заключенную в
атласный переплет. Такое подношение
поздравительных речей доставляло
архиереям удовольствие. Гратулянтов
награждали деньгами, по 40—60 копеек
каждого.
П.В. Никольский отмечает, что
некоторые речи и стихотворения
сохранялись до конца XIX в. в
семинарской библиотеке, причем это
были прозаические и стихотворные
сборники, содержащие опыты учеников и
учителей с 1800 по 1809 г., за время
правления епархией епископом Арсением
II (Москвиным)2. Действительно, в «Воронежских
епархиальных ведомостях» за 1893–1895 гг.
напечатаны стихотворные и
прозаические тексты из подношений
епископу Арсению от 8 апреля и 25
декабря 1800 г., от 24 марта и 25 декабря 1801
г. и от 9 апреля 1805 г., упомянуто (но не
опубликовано) украшенное с большим
изяществом подношение 1807 г.3 Этот
же том 1807 г., избранный в качестве
примера, удостоился подробного
описания П.В. Никольским: он обошелся
семинарии в 1 рубль 55 копеек (это
довольно большая сумма по тем временам,
если учесть, что годовое содержание
ученика стоило 15 рублей).
Преосвященный Арсений не одобрил этой
траты: «Когда так дорого книга для меня
становится, то ее впредь не
переплетать, лучше сия сумма пусть
идет в другие надобности»4.
Самое любопытное в этой
истории заключается в том, что в
архивном фонде духовной консистории
сочинение 1807 г. уцелело и его можно
лицезреть. Выглядит оно именно так, как
его описывал П.В. Никольский: черный
переплет из атласа, золотой обрез,
каллиграфический почерк, рисованная, с
виньетками, обложка. Заглавие длинное,
в духе времени: «Акт Богословских
состязаний в Воронежской семинарии
производившихся, который Его
Преосвященству Преосвященнейшему
Арсению, Епископу Воронежскому и
Черкасскому и ордена Святыя Анны 1-го
класса кавалеру, мужу любовью наук и
православия знаменитому, и своему отцу
и благотворителю особеннейшему с
глубочайшим благоволением и
преданностию посвящает Тоя же
семинарии префект и богословия
учитель Задонский архимандрит
Иннокентий. Июля 12-го дня 1807 года»5.
В книге 35 листов большого формата,
текст помещен на обеих сторонах.
Гратулянтов на сей раз
оказалось четверо, но их имена в книге
не проставлены6. Вот какие речи
представили семинаристы: «Рассуждение
о свойствах предсказанного пророками
Мессии, имевших в точности событие
свое на Иисусе Христе» (л. 2–12), «Dissertatio
de existentia Dei» («Доказательство
существования Бога») (л. 12–17), «Ода о
том, что вера есть единственное
средство ко спасению» (л. 17–21), «Разговор
о превосходстве Евангельского учения
между Богословом, Философом и
Язычником» (л. 21–35). Венчает все
небольшая речь Иннокентия, обращенная
к епископу Арсению, посетившему 12 июня
1807 г. семинарию.
Известны списки выпускников
семинарии за 1807 г., первым в выпуске
богословского класса значится Алексей
Петрович Лебедев (†1831), впоследствии
профессор Воронежской семинарии и
протоиерей Троицкого собора, вплотную
к нему шли Илья Стефанович Семченков,
Алексей Гаврилович Сцепенский, Павел
Борисович Патрицкий, Михаил
Стефанович Подзорский (1783–1851), ставший
(с 1836 г.) кафедральным протоиереем7.
Вполне очевидно, что кто-то из них
непременно оказался в числе
гратулянтов.
Еще одна неожиданность
удивила после газетной публикации8:
в одной частной коллекции обнаружился
рукописный экземпляр подношения
епископу Арсению от 25 декабря 1800 г.,
более полный, чем публикация в «Епархиальных
ведомостях». Том в зеленом матерчатом
переплете более скромен по оформлению,
чем позднейший. Он озаглавлен: «Радостные
приветствия, которые Его
Преосвященству, Преосвященнейшему
Арсению, Епископу Воронежскому и
Черкасскому, милостивейшему своему
архипастырю, примерному отцу и
покровителю, в день рождения Спасителя
нашего, в изъявление своей преданности
и достодолжной благодарности,
усерднейше приносит Воронежская
семинария. Декабря 25-го дня 1800-го года».
По содержанию своему том традиционен:
«Епистола» ученика высшего
грамматического класса Ивана
Смольянинова, «Ода» учеников
философского класса Ильи Донецкого и
Ивана Куликовского, «Стихи» ученика
пиитического класса Василия
Леонтовича, «Епиграммы» учеников
Алексея Лебедева, Григория Попова,
Василия Игнатова и Матвея Левина, речи
на латинском и греческом языках. Все
это занимает 27 страниц и увенчано
обращением к владыке ученика
богословского класса Якова Пояркова.
Имена гратулянтов интересны
и сами по себе, и тем, что многие из них
были учениками протоиерея Евфимия
Болховитинова (впоследствии
митрополита Киевского и Галицкого
Евгения, преподававшего в семинарии в
1789–1800 гг. Большинство из них стали
приходскими священниками, а Василий
Баженов, Яков Поярков, Алексей
Граников и Алексей Семеновский в
начале XIX в. были преподавателями в
семинарии9.
Архимандрит Иннокентий
пребывал в Воронежской семинарии с 1799
г., будучи учителем поэзии, географии и
красноречия, с 1803 г. к его предметам
прибавились философия и богословие. В
том же 1803 г. он стал префектом (заведующим
учебной частью) семинарии,
одновременно с 1805 г. исполнял
обязанности настоятеля Задонского
Богородицкого монастыря. Летом 1807 г. он
покинул семинарию и переехал в Задонск
(† 3 сентября 1807)10. Таким образом,
одна из сохранившихся книг
представляет собой результат
последнего публичного экзамена при
префекте Иннокентии.
О самом епископе Арсении (Москвине)
известно немногое. Родился в 1749 г. в с.
Петровском Кашинского уезда Тверской
губернии в семье священника,
образование получил на родине, в
духовной семинарии, и в семинарии
Троице-Сергиевой Лавры. Монашество
принял 15 января 1777 г. В 1783–1786 гг. был
префектом, а в 1786–1789 гг. — ректором
Тверской духовной семинарии и
одновременно игуменом Желтикова
монастыря, затем был назначен
архимандритом и настоятелем
первоклассного Калязина Троицко-Макариева
монастыря и членом Святейшего Синода11.
В 1798 г. хиротонисан во епископа
Старорусского, викария Новгородской
епархии, в сентябре 1799 г. был назначен
епископом в Пермь, но две недели спустя
переведен в Воронеж12. В наш город
он прибыл 17 января 1800 г. и провел
здесь ровно десять лет, до своей смерти.
П.В. Никольский отмечает, что
епископ Арсений, как никто другой,
тщательно вникал в дела семинарии и
даже сам одно время преподавал в ней
богословие13. Ныне его останки
перезахоронены на территории
Алексиево-Акатова монастыря.
С именем епископа Арсения
связана еще одна рукописная книга,
хранящаяся в библиотеке
Государственного архива Воронежской
области. Фолиант в пятьсот
ненумерованных листов в кожаном
переплете имеет заголовок «Псалмов
Давидовых четыре перевода».
Завершение работы над книгой
относится к 1810 г., двухстраничное
предисловие, «которое показывает
важность псалмов и содержание их»,
подписано протоиереем Иваном
Митропольским 9 апреля 1810 г. Десятью
постулатами здесь обосновывается
значимость для православной веры
псалмов Давидовых. Приведем из них
первый, самый обширный: «Богодухновенная
книга псалмов святым царем и пророком
на еврейском древнейшем из языков
писанная за несколько лет до Рождества
Христова, во-первых, содержит в себе
различные, важные и высокие мысли и
отмеченные выражения (по большей части
стихотворческие) о различных
важнейших материях, как-то: о делах
Божеских, о благодеяниях его
Израильскому народу оказанных, о
Христе Спасителе и о Его должностях и
званиях, о мучительных его страданиях,
поносной смерти, погребении,
воскресении, вознесении на небо, о
седении его одесную Бога Отца, о
будущем его втором пришествии и о
обращении язычников чрез спасительную
проповедь Евангелия».
За предисловием следует
подробное «уведомление о причине или
побуждении, для чего выставляются
здесь Псалтири четыре перевода»,
принадлежащее перу епископа Арсения с
собственноручной его правкой и датой
— 10 апреля 1810 г. (менее чем за месяц до
смерти преосвященного). Становится
ясно, как родился замысел столь
масштабного труда. Арсений, считая
Псалтирь полезнейшей и нужнейшей из
всех книг, давно уже обратил внимание
на наличие в переводах «маловразумительных»
мест. Постепенно в руки к нему попадали
различные переводы: «Киевской печати в
лист с толкованием», потом подарена
ему в четвертую долю листа «с
толкованием блаженного Феодорита», «попалась
на глаза» переведенная с греческого
преосвященным Амвросием,
архиепископом Московским, и Варлаамом,
архимандритом Донским, затем
приобретено толкование на Псалтирь
преосвященного Иринея и, наконец,
увидел Псалтирь на четырех языках — на
латинском, греческом, вулгатном и
еврейском, изданную в Австрии. Все это
привело Арсения к мысли свести
переводы воедино, «чтобы можно было
вдруг одним взглядом их усмотреть».
«Чего для по приезде в
Воронеж, узнав, что Псалтирь
австрийского перевода имеется в
казенной библиотеке, начал я помышлять,
как бы мне свои мысли и желание
выполнить. Объявил мое намерение
семинарии учителям, ибо самому мне
никакой не было возможности за то
приняться и по множеству дел, и по
слабости здоровья и по другим
премногим препятствиям, а дело
требовало немалого труда. Чего для
начал я убедительно просить, чтобы
учители Семинарии хотя по очереди
взяли на себя сей труд помаленьку
переводить с австрийского на
российский; в сем прежде всех одолжен я
бывшему тогда семинарии префекту
протоиерею Аврааму Смельскому, он
первый принялся за сие дело и перевел
немало псалмов; но как обстоятельства
ему в том прекратили дальнее
продолжение, то надолго и осталось
дело сие только начатым. Скучно мне
было терпеть начатое и мне желательное
дело видеть без действия остающимся,
паки убеждаю учителей приняться за сие
дело, и хотя по малу продолжать; и так
многократно были приступы к сему, но
при перемене учителей переменялось
опять и продолжение сего дела, — и
столько в действии сего дела
продолжения времени не было, сколько
проходило праздного времени, и всегда
надобно было как уголья погасшие
раздувать.
Наконец, уже сверх чаяния
моего при содействии семинарии
ректора Акатовского архимандрита
Афанасия и префекта учителя философии
Ивана Митропольского увидел я
окончание сего дела и возрадовался» В
этом месте на полях рукой И.
Митропольского сделано примечание: «Кончено
собственно одними моими трудами, без
всякой помощи».
Вновь возвратимся к словам
епископа Арсения: «План мыслей моих
всякому виден; я рассудил разделить
переводы графами и в 1-й графе велел
писать славенской перевод, какой в
нашей церкве употребляется, во 2-й
графе перевод Преосвященного Амвросия,
в 3-й графе перевод с австрийского, в 4-й
графе самый оригинал австрийский на
латинском языке». Далее владыка
говорит о достоинстве подобного
издания, где каждому очевиден ход
мыслей переводчиков и есть
возможность исправить их погрешности.
Он и сам мог бы со временем полностью «отделать»
перевод, но «более попечения о
Псалтири не буду иметь, ибо и век мой
кончился и нужды более не нахожу.
Довольно для меня, есть ли по смерти
моей будут читать для поминовения меня
по мне Псалтирь, а кому по смерти моей
Бог судит ею владеть, то сам как хочет,
устроит о ней вещь». Против этих строк
на полях И. Митропольский сделал
вторую приписку: «Скончался Арсений
епископ 1810-го майя 6 дня».
Том in folio разделен на пять
книг, включающих в себя сличение
четырех переводов и толкование 150
псалмов. Судьба рукописной книги
сложилась счастливо, хотя она и не была
издана, но в полной исправности
сохранилась до наших дней. Остается
только напомнить о судьбе лиц,
названных епископом Арсением в
качестве переводчиков. Архимандрит
Афанасий (Савинский) (1765–1811) был
настоятелем Алексиево-Акатова
монастыря и ректором семинарии в
1807–1811 гг., он славился своим
красноречием и в 1810 г. в Москве был
издан сборник его проповедей. Он умер 22
декабря 1811 г. и погребен в Акатовом
монастыре14. Иван Митрополький с 1804
г. преподавал риторику в семинарии, в
1808–1811 гг. был ее префектом. Протоиерей
Благовещенского кафедрального собора
Авраам Смельский исполнял обязанности
семинарского префекта в 1800-1803 гг.
Говоря о тех обстоятельствах, которые
помешали отцу Аврааму довершить
начатое дело, епископ Арсений имеет в
виду болезнь, вынудившую владыку
отрешить Смельского от должности и
перевести на покой в Акатов монастырь,
где он несколько лет спустя умер15.
Таковы уцелевшие до наших дней следы
ученой деятельности прежней духовной
семинарии.
-------------------------
1 См.:
Никольский П.В. История Воронежской
духовной семинарии. Ч. 1. Воронеж, 1898. С.
151.
2 См.: Там же. С. 162.
3 См.: Д.Т. Из прошлого Воронежской
духовной семинарии // Воронежские
епархиальные ведомости. 1893. № 12. С. 382-390;
№ 15. С. 468-475; № 20. С. 655-666; 1894. № 3. С. 62-70; 1895.
№ 1.С. 18-25.
4 Никольский П.В. Указ. соч. С. 162.
5 Государственный архив
Воронежской области (ГАВО), ф. 84, оп. 1, д.
1064, л. 1–35.
6 В опубликованных на страницах «Епархиальных
ведомостей» авторы названы. Это
выпускники и студенты старших классов
семинарии Стефан Подзорский, Иван
Соллертинский, Иван Смольянинов,
Василий Леонтович, Григорий Попов,
Василий Игнатьев, Илья Донецкий (1800 г.);
Иван Дубровский, Иван Куликовский,
Алексей Граников, Яков Поярков,
Василий Базилевский, Алексей Черняев,
Алексей Дубянский, Василий Баженов,
Алексей Семеновский (1801 г.); Алексей
Венецкой, Илья Василевский, Василий
Славгородский (1805 г.).
7 См.: Николаев А.И. Списки
воспитанников, окончивших полный курс
семинарских наук в Воронежской
духовной семинарии за истекшее
столетие. Воронеж, 1884. С. 64–70.
8 Акиньшин А. Богословские
состязания в Воронежской семинарии в
XIX веке // Воронеж православный. 1999. №
2–3. Февраль — март. С. 17.
9 См.: Никольский П.В. Указ. Соч. С.
138-142.
10 См.: Геронтий (Кургановский),
иером. Историко-статистическое
описание первоклассного Задонского
Богородицкого монастыря // Воронежские
епархиальные ведомости. 1870. №22. С. 976.
11 См.: Материалы для истории
Воронежской епархии. (Время управления
епархиею Преосвященного Арсения II
(1800–1810 гг.) // Воронежские епархиальные
ведомости. 1890. № 6. С. 279–286; № 7. С. 323–332;
№ 9. С. 414–425; № 17. С. 737–744; № 19. С. 813–817; № 20.
С. 828–836.
12 См.: Болховитинов Е.А.
Историческое, географическое и
экономическое описание Воронежской
губернии. Воронеж, 1800. С. 218; Русский
биографический словарь: Алексинский —
Бестужев — Рюмин. СПб., 1900. С. 312–313.
13 См.: Никольский П.B. Указ. соч. С.
74–76; Он же. О разделе имения,
оставшегося по смерти преосвященного
Арсения, епископа Воронежского и
Черкасского (1749–1810) // Воронежские
епархиальные ведомости. 1880. № 19. С.
751–766; № 21. С. 828–838.
14 См.: Русский биографический
словарь: Алексинский — Бестужев —
Рюмин. С. 373.
15 См.: Никольский П.В. Указ. соч. С.
105–106.
|
