|
|
|
|
№ 9-10 2000 |
|
|
Конфессиональный портрет страны |
|
|
Р.А. Лопаткин Ремир Александрович Лопаткин, кандидат философских наук, доцент кафедры религиоведения Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации, председатель Центральной научно-исследовательской секции социологии религии Российского общества социологов Заявленная тема — «Конфессиональный портрет страны» — это скорее метафора, чем строгая научная формулировка. Но, с другой стороны, может быть, именно использование этой метафоры поможет участникам дискуссии неравнодушно отнестись к действительно непростой проблеме современного конфессионального пространства России, сложного вероисповедного состава ее населения. Ведь в портрет обычно пристально вглядываются, ищут в изображенном лике как его характерные типические черты, позволяющие увидеть в нем представителя социальной, профессиональной, возрастной, этнической группы, определенный психологический тип, так и индивидуальные особенности изображенного человека, делающие его неповторимой личностью. Таков и конфессиональный портрет страны. Когда пристально вглядываешься в него, подступаешь к конфессиональному пространству России с научными методами исследования, в данном случае — социологическими, видишь, что оно имеет черты, делающие его в чем-то похожим на конфессиональное пространство других стран, отражающие процессы, происходящие во всем цивилизованном мире, и в то же время обнаруживаешь, что оно индивидуально, неповторимо, специфично именно для России, обусловлено особенностями ее исторического развития, этническим составом населения, процессами бурной ломки и изменения ее социального и политического строя за последнее десятилетие. В качестве первой характерной черты конфессионального пространства России констатируем факт, подтверждаемый данными Министерства юстиции о регистрации религиозных объединений, материалами социологических исследований и даже простыми повседневными наблюдениями каждого из нас. Конфессиональное пространство современной России чрезвычайно насыщенно, многообразно и разнородно. Этот факт может нравиться или не нравиться, вызывать интерес или раздражение, рассматриваться как закономерный результат исторического развития российского общества или как проявление чьей-то злой воли или неосмотрительности, но от него никуда не уйти: конфессиональное пространство России, структура вероисповедного состава ее населения сегодня именно таковы, каковы они есть. Только в государственном реестре Минюста на 1 января 2000 г. зарегистрированы 17427 религиозных организаций, представляющих 58 конфессий, церквей, религиозных направлений и деноминаций. И здесь возникают по крайней мере три вопроса: 1) является ли такое конфессиональное многообразие характерной чертой только России или оно представляет собой проявление некой общемировой тенденции нашего времени; 2) как и в результате чего возникло такое многообразие; 3) какое место в нем занимают Православие, Русская Православная Церковь, какова роль Церкви в этой ситуации, если можно так выразиться, ее самочувствие в этом многоконфессиональном доме. Что касается первого вопроса, то следует признать, что изменение, усложнение и насыщение конфессионального пространства происходят в последние десятилетия в большинстве стран мира. Увеличение открытости внешнему миру, глобализация экономики, естественная и вынужденная миграция больших масс людей, в том числе перемещения из страны в страну трудовых ресурсов, потоки беженцев и вынужденных переселенцев из «горячих точек», зон голода и природных катастроф привели в ХХ в. к большим изменениям национального состава многих стран, прежде всего Европы и Америки, а вместе с ним и конфессиональной структуры населения. В традиционно христианских странах, таких как Великобритания, Германия, Франция, США, сейчас уже существуют многомиллионные мусульманские общины. Быстро увеличивается число мусульман в Швейцарии, Норвегии, Швеции, Польше и других странах Европы. Одновременно во всем мире интенсивно растут и распространяются многочисленные направления протестантизма, особенно пятидесятнические и адвентистские. Вторая половина ХХ в. отмечена появлением первоначально в США и ряде стран Западной Европы, а затем и в других странах, включая Советский Союз и Россию, новых религиозных и квазирелигиозных движений, восточных культов и т.п. Так что увеличение насыщенности и разнородности конфессионального пространства, которое мы наблюдаем в России, не является только нашей особенностью, а представляет собой объективно обусловленную мировую тенденцию. Надо отметить, что этот процесс не только у нас, но и в других странах встречает неоднозначную оценку со стороны общественности, правительств, представителей традиционных религий, в том числе и попытки административными, а кое-где и законодательными мерами сдержать его развитие, закрыть доступ в свои страны тем или иным нетрадиционным религиям и культам. Теперь обратимся ко второму вопросу: как и в результате чего возникло такое многообразие конфессионального пространства России? Было бы ошибкой считать, что оно возникло лишь в последнее время, в результате какого-то быстротечного процесса, вызванного религиозно-идеологической экспансией из-за рубежа. Такое многообразие и такая разнородность конфессионального пространства России складывались исторически, под воздействием множества факторов: экономических, политических и этнических, мирных и военных. Это и продолжавшееся веками географическое расширение нашей страны, включение в состав России завоеванных и добровольно присоединившихся новых территорий с населявшими их народами, исповедовавшими свои, традиционные для них религии и культы, и развитие экономических связей между регионами России и с зарубежными странами, встреча разных самобытных культур и, как следствие, культурный обмен, миссионерство и другие факторы. Если первоначально, от принятия Киевской Русью христианства в 988 г., можно рассматривать Русское государство (Киевское, Ростово-Суздальское, наконец, Московское великое княжество) как моноконфессиональное, православное, то с началом расширения Московского великого княжества, затем царства, особенно в XVI в., в период царствования Иоанна IV Васильевича, и в последующие три века оно постепенно включало в себя территории, населенные народами, исповедующими ислам и буддизм на Востоке и Юге, католицизм — на Западе, лютеранство — на Северо-Западе, не говоря уже о шаманизме, многочисленных родовых и племенных верованиях и культах, религиях природы и т.д. Но безусловное преобладание в составе населения России русских и вообще славянского элемента, в массе своей исповедовавших Православие, а также христианизация многих народов Поволжья, Урала, Сибири и Севера по-прежнему позволяли Православию занимать преобладающее и господствующее положение. Оно закреплялось единением монархии и Православия, безусловной государственной поддержкой Православной Церкви, в том числе в ее миссионерской деятельности, и было оформлено юридически. Это давало основание считать и называть Россию православной страной, православным государством. Таковым оно и было. Однако это никак не отменяет того факта, что в ходе исторического развития нашей страны происходило постепенное усложнение ее конфессионального портрета. Народы, вошедшие в состав России, как и приезжавшие сюда на службу или по коммерческим делам иностранцы, сохраняли свою веру, и это признавалось государством. Вообще нужно отметить, что Российское государство с большой терпимостью относилось к вероисповеданию иностранцев, приезжавших в Россию с добрыми намерениями: купцов, деловых и служилых людей, мастеров и специалистов в различных отраслях производства, культуры, науки, военного дела. Россия сама приглашала их к себе, она нуждалась в их услугах, знаниях, умениях, опыте, связях, в их капиталах, наконец, и поэтому стремилась создать им нормальные условия для жизни и практической профессиональной деятельности, в том числе и в вопросах религии. Им предоставлялась полная возможность исповедовать свою веру и соблюдать обряды и другие предписания своей религии, образовывать общины единоверцев. Лютеранские и кальвинистские пасторы уже со времен царя Иоанна IV получали денежное содержание от московского правительства, им позволялось посещать общины иностранцев-протестантов в других городах России, совершать в них богослужения и проповедовать. С жестким условием, однако, чтобы эта проповедь ни в коем случае не распространялась на православных россиян. Тем более религиозная терпимость распространялась на иноверческое население присоединенных к России новых территорий. Она составляла один из важных принципов внутренней политики самодержавия. Так, например, по Ништадтскому мирному трактату 1721 г., которым завершилась Северная война между Россией и Швецией, последняя уступила России все свои права на Лифляндию, Эстляндию с островом Эзель, Ингерманландию и часть Финляндии с Выборгом. Статья 10 этого трактата специально оговаривала религиозные права населения этих территорий: «В уступленных землях не имеет быть введено принуждение к совести, а, напротив того, Евангелическая вера, церкви и училища и что к тому принадлежит, на том основании, на котором при последнем Свейском правительстве были оставлены и содержаны будут с тем, однако ж, чтобы в них и вера Греческого исповедания впредь также свободно и без всякого помешательства могла быть отправлена»1. Кстати, императором Петром I было разрешено построить в Выборгском и Кексгольмском уездах лютеранские кирхи, «дабы оставшиеся в Российской стороне в прежние свои кирхи не ходили»2. Это ли не мудрая забота государя о том, чтобы жители земель, ставших российскими, чувствовали себя в новом отечестве как дома? Только таким путем можно было рассчитывать на эффективную организацию государственного управления новыми территориями, на лояльность их населения и его готовность признать смену подданства. Немаловажное значение имела при этом и задача обороны северных территорий России. Петр I создал также в государственном аппарате специальное ведомство иностранных исповеданий. Дальновидной была и вероисповедная политика императрицы Екатерины II. В своем Наказе Комиссии для составления нового Уложения (1767) она писала: «В столь великом государстве, распространяющем свое владение над столь многими разными народами, весьма бы вредным для спокойствия и безопасности граждан был порок — запрещение их различных вер»3. В Указе Екатерины II Святейшему Синоду «О терпимости всех вероисповеданий и о запрещении архиереям вступать в дела, касающиеся до иноверных исповеданий и до построения по их закону молитвенных домов, предоставляя все сие светским правительствам» (1773) говорилось: «Как Всевышний Бог на земле терпит все веры, языки и исповедания, то и Ее Величество из тех же правил, сходствуя Его святой воле в сем поступить изволит, желая только, чтобы между подданными всегда любовь и согласие царствовали»4. Пригласив для освоения Поволжских и Причерноморских земель десятки тысяч переселенцев из Восточной Пруссии, Нидерландов, Польши, она гарантировала им, в числе других прав и льгот, свободу вероисповедания. При Екатерине II впервые было официально оформлено и положение мусульманства в России: ее именным указом от 22 сентября 1788 г. было создано Оренбургское Духовное Собрание с местопребыванием в Уфе. Ему были подчинены все мусульманские приходы в России, за исключением Таврической губернии. В 1832 г. указом императора Николая I был утвержден Устав Евангелическо-лютеранской церкви, вошедший в Свод Законов Российской империи и окончательно конституировавший положение, внутреннее устройство и управление этой церковью в России. Во второй половине XIX в. на территории Российской империи получили распространение баптизм, евангельское христианство, адвентизм, в начале XX в. — пятидесятничество. Занесенные первоначально немецкими и американскими миссионерами, они постепенно становились исповеданием значительных групп собственно россиян, в том числе этнических русских и украинцев. Усложнение конфессионального портрета страны шло и другим путем, а именно, за счет внутренних процессов и расколов в самом Православии: выделение старообрядцев, причем множества толков, образование различных форм исконно русского сектантства — христововеров, молокан, духоборцев и др., позднее — толстовства (процесс, прекрасно исследованный и описанный в трудах А.И. Клибанова). Разными направлениями, сектами и толками были представлены в России ислам, буддизм, иудаизм. Таким образом, уже в дореволюционной России ее конфессиональное пространство, при безусловном численном, статусном и культурообразующем преобладании Православия, было весьма неоднородным. В дальнейшем увеличение его разнообразия прошло несколько этапов. Существенный импульс этот процесс получил в 1939-1940 гг. после включения в состав СССР западных областей Украины и Белоруссии, Бессарабии, Северной Буковины и Прибалтики. Вместе с населением этих территорий в нашу страну пришел целый ряд направлений пятидесятничества (в том числе, христиане веры евангельской, мурашковцы, субботствующие пятидесятники и др.), «Свидетели Иеговы», новые группы баптистов, адвентистов и др., постепенно распространившиеся и на территории России. Этому в немалой степени способствовала и репрессивная политика правительства по отношению к этим религиозным направлениям и целым слоям населения, обвиненным в национализме и сопротивлении коллективизации. Благодаря депортациям, высылкам, заключению в лагеря на территории Сибири и Дальнего Востока (а также Казахстана и Средней Азии), эти религиозные направления укоренились и там. Фактический разгром Православной Церкви в этих регионах способствовал этому процессу. Следующий этап появления в СССР и России новых религиозных направлений, усложнявших ее конфессиональное пространство, начинается в 70-х гг. как отражение, пока еще слабое, происходившего на Западе процесса образования так называемых религий нового века («New Age»), распространения восточных культов и учений (йога, Общество сознания Кришны, Ананда мара, трансцендентальная медитация и др.). Они, несмотря на жесткие преследования КГБ, получили некоторое распространение среди интеллигенции и в молодежной среде, видимо, как своеобразное движение протеста против официальной идеологии, как контркультура. И наконец, последний большой всплеск появления в России нетрадиционных религий, конфессий, религиозных новообразований произошел с началом перестройки и процессов демократизации и реформирования общественного устройства страны, с падением «железного занавеса» и ростом открытости России западному миру. Этот процесс пошел по двум направлениям: 1) в страну хлынула масса иностранных миссионеров и проповедников, представлявших как уже действующие в России церкви и религиозные направления, главным образом протестантские, так и новые — Церковь объединения, Церковь сайентологии, религиозные движения и культы ориенталистского толка; 2) стали возникать религиозные и квазирелигиозные образования, так сказать, отечественного происхождения: Белое братство — Юсмалос, Богородичный центр (позднее принявший наименование Церкви Матери Божией Державной), церковь последнего завета Виссариона и др. К этому следует добавить и процессы, происходящие внутри самой Русской Православной Церкви, также ведущие к увеличению разнообразия конфессиональной картины: расколы, образование Русской Православной Церкви Заграницей, Русской православной свободной церкви, Истинно православной церкви. В результате всех этих процессов как далекого, так и совсем недавнего прошлого и даже наших дней и сформировался тот конфессиональный портрет страны, который мы сегодня имеем. Таким образом, мы констатировали, что и до 1917 г., и в настоящее время конфессиональное пространство России, при безусловном преобладании Православия, было и остается неоднородным, многообразным. Но что же все-таки изменилось в нем к рубежу тысячелетий? Во-первых, число религий, конфессий, религиозных направлений и деноминаций существенно выросло, и эта тенденция к росту конфессионального разнообразия сохраняется. Во-вторых, многоконфессиональность распространилась на регионы, которые прежде были полностью или в основном моноконфессиональными. Исторически носителями определенных религий были конкретные этносы или группы этносов. Ареалы их традиционного, исторически сложившегося расселения были одновременно и ареалами распространения исповедуемых ими религий. Европейская часть России, большая часть Украины и Белоруссии, значительные пространства Сибири и Дальнего Востока, заселенные славянами — русскими, украинцами, белорусами, а также принявшими христианство финно-угорскими и уральскими народами и народностями, — это территории распространения Православия. Западные области Украины и Белоруссии, а в дореволюционной России и Польша, — зона распространения римо-католицизма и греко-католицизма. Прибалтика, Финляндия, Ингерманландия — территории распространения лютеранства. Среднее и частично Нижнее Поволжье, часть Приуралья и Западной Сибири, заселенные татарами, башкирами и другими тюркскими народами, а также Казахстан, Средняя Азия, Северный Кавказ — традиционные регионы распространения ислама. Алтай, юг Сибири и Дальнего Востока — ареал бытования буддизма, а также шаманизма. Эти регионы и сейчас в известной мере сохраняют свою традиционную этническую и конфессиональную определенность. Но их этноконфессиональные границы уже размыты, а многие вообще перестали быть моноконфессиональными. В XX в. произошли гигантские процессы миграции, прежде всего трудовой, стимулированные индустриализацией и урбанизацией страны, бурным экономическим развитием отдельных регионов, промышленным освоением Сибири, Севера, Дальнего Востока, развитием путей сообщения. Это повлекло за собой и планомерное, и стихийное перемещение трудовых ресурсов, исход массы людей из трудоизбыточных регионов или регионов с дисбалансом полового состава населения. К большим перемещениям масс людей и, соответственно, изменению этнического состава населения приводили массовые депортации, в том числе целых народов, эвакуация в годы Великой Отечественной войны и, наконец, вынужденная миграция в последние годы, вызванная распадом СССР, межнациональными конфликтами, образованием на территории России «горячих точек». И этот процесс пока не ослабевает. Все это повлекло за собой существенное изменение национальной и конфессиональной структуры населения большинства субъектов Российской Федерации и, как следствие, развертывание там деятельности не традиционных для этих регионов конфессий и религиозных направлений. Сейчас практически в каждой области, крае, республике, где бы они ни находились, проживают люди как минимум 50–60 национальностей, последователи 20–30 конфессий. Среди всего этого конфессионального разнообразия в большинстве регионов России как по числу направлений, так и по числу последователей и их религиозных объединений наиболее многочисленно представлено христианство. В Российской Федерации сейчас действуют как минимум 40 христианских церквей, направлений, деноминаций. Абсолютное ведущее место среди них занимает Православие в лице Русской Православной Церкви (9236 религиозных объединений — половина всех религиозных объединений, зарегистрированных в Минюсте на 1 января 2000 г.). Православие также представлено 251 религиозным объединением Русской Православной Церкви Заграницей, Русской православной свободной церкви, Истинно православной церкви и Украинской православной церкви Киевского патриархата и 211 объединениями старообрядцев разных направлений и толков. 3756 зарегистрированных (подчеркнем это, так как, видимо, примерно столько же действующих без регистрации) объединений имеют различные направления протестантизма (в 1992 г. их было 510). 236 религиозных объединений имеется у Римско-католической и три — у Греко-католической Церквей, 45 — у Армянской Апостольской Церкви. Второе место по числу верующих и пока третье по количеству общин в России занимает ислам — 3068 религиозных объединений (в 1992 г. было 1216). Зарегистрировано также 176 буддистских и 130 иудаистских объединений, 125 — Общества сознания Кришны. Остальные 190 зарегистрированных в Минюсте объединений приходятся на 24 малочисленных и маловлиятельных религиозных направления. Так рисует конфессиональный портрет нашей страны официальная статистика Минюста. Но за сухими цифрами статистики важно видеть то, что все эти почти 18 тысяч религиозных объединений существуют в нашей стране на законных основаниях, зарегистрировав свои уставы в органах юстиции, и как бы мы ни относились к ним и их организаторам, руководителям и проповедникам, нельзя забывать, что их последователи — это наши сограждане, соотечественники, реализовавшие тем самым свое конституционное право на свободу совести. Теперь обратимся к третьему вопросу: какое место в многообразном и разнородном конфессиональном пространстве России занимает Русская Православная Церковь, какова ее роль в этой ситуации и каково, образно говоря, ее самочувствие в насыщенном иноконфессиональном окружении? И в силу особенностей исторического развития России, и в силу наибольшей массовости своей базы Православие занимает особое, преобладающее место в конфессиональном пространстве страны, которое никто не может, да, по-моему, и не пытается поставить под сомнение. Особая роль Православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры признана законодателем в преамбуле федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» от 1997 г. Как уже отмечалось выше, православные религиозные объединения составляют половину всех зарегистрированных религиозных объединений в стране. Примерно такую же часть составляют православные верующие в общем составе населения. По данным одного из последних социологических опросов, проведенных Всероссийским центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ) в ноябре 1998 г., исповедуют православие 48,1 % населения России, что составляет примерно 85–90 % от числе всех верующих. Православие, Русская Православная Церковь занимают сейчас доминирующее положение в средствах массовой информации, прежде всего электронных. Широко развивается православное религиозное образование. Но вместе с тем в Церкви, в кругах православной общественности постоянно высказывается тревога по поводу деятельности в стране других конфессий, особенно католицизма, многочисленных протестантских объединений и новых религиозных движений (НРД). Звучат обвинения их в прозелитизме, в посягательстве на каноническую территорию Русской Православной Церкви, раздаются призывы к властям законодательно или административно запретить или ограничить деятельность соперничающих с ней конфессий. Следует признать, что конкуренция между конфессиями в борьбе за влияние на общество и за привлечение новой паствы действительно существует, и она носит довольно острый характер. Но иначе и быть не может. Общий процесс реформ социально-экономического и общественно-политического устройства России, демократизация законодательства и всего строя общественной жизни не могли не коснуться и религиозной сферы: не может быть рынка товаров без рынка идей. В России сложилась ситуация религиозной свободы, которой так долго добивались и Православная Церковь, и все другие конфессии, образовалось то самое чрезвычайно насыщенное и разнородное конфессиональное пространство, о котором шла речь выше. Эта религиозная свобода ставит каждого россиянина, имеющего религиозные потребности, особенно из числа впервые обращающихся к вере, в ситуацию непростого выбора, а церкви и другие религиозные организации — в ситуацию жесткой конкуренции за привлечение этих людей к себе. И тут оказалось, что не все церкви готовы к этому. Не готова оказалась в первую очередь Православная Церковь. Она веками проводила свое вероучение в массы, опираясь на поддержку государства, которое всеми мерами подавляло ее конкурентов. Но теперь по закону, отделившему религиозные организации от государства, и по демократическим нормам современного цивилизованного мира она такой поддержки лишилась. К тому же за годы политики государственного атеизма она утратила опыт и навыки миссионерской деятельности в различных группах населения. В то же время протестантские объединения именно за эти годы подавления и преследования накопили богатый опыт миссионерства, который в условиях свободы сразу стал приносить свои плоды. Но мне кажется, что проблема для Русской Православной Церкви заключается вовсе не в конкуренции со стороны других конфессий и особенно со стороны западных миссионеров и новых религиозных движений. Возможности и степень влияния последних сильно преувеличиваются церковными публицистами и СМИ, которые сами создают из них «страшилки», а потом отчаянно борются с ними. Более того, шумная, почти истерическая кампания против них им только на руку, она создает им прекрасную бесплатную рекламу. Тем более что миссионерское поле в России обширно и почти не распахано, места на нем хватит всем конфессиям. Было бы желание и умение трудиться на ниве Христа. По данным многих социологических опросов, верующие и неверующие составляют в современной России примерно равные группы населения: данные колеблются от 50 на 50 до 60 на 40 %. Дело, думается, в другом. Русская Православная Церковь пока сильно отстает и в богословском осмыслении, и в практическом (пастырском, миссионерском) освоении новых социальных реалий и места в них Церкви, в предложении обществу четко разработанной позитивной программы духовного возрождения и выхода из затяжного кризиса. Пока такое позитивное утверждение Православия, его идеалов и достоинств на практике часто подменяется борьбой с другими конфессиями, ожесточенной полемикой с ними, желанием во что бы то ни стало дискредитировать своих оппонентов-конкурентов. То есть позитивная идентификация православного христианина (чем его вера лучше других) подменяется идентификацией негативной (чем другие вероисповедания хуже). Из психологии известно, что негативная идентификация всегда ведет к росту напряженности и конфликтам. Между тем Православие в силу богатого нравственного содержания своего вероучения и в силу своих исторических заслуг перед российским обществом имеет все возможности для открытого диалога и достойной полемики с другими христианскими и нехристианскими конфессиями. Сейчас часто и много говорят о религиозном возрождении. Я не буду пользоваться этим термином из-за его неопределенности и многозначности. Скажу о вещах более определенных и эмпирически наблюдаемых. Происходит возрождение Русской Православной Церкви в плане восстановления и укрепления ее епархий и приходов, монастырей, учебных заведений, благотворительных учреждений, оживления церковной жизни, развития богословской мысли. После семидесяти лет ограничений и преследований произошло возвращение Церкви в общество, точнее, возвращение ей достойного места в обществе. Многие представители Русской Православной Церкви — священнослужители, церковные публицисты, люди из кругов православной интеллигенции — высказываются за то, чтобы это место и положение Церкви были такими же, как когда-то — до советского периода нашей истории. Но такое вряд ли возможно. То время, то общество ушли в прошлое безвозвратно. Церковь была «вытолкнута» из одного общества, а возвращается в другое. Возрождающаяся Церковь застала в 90-х гг. совсем иное общество, чем оно было несколько десятилетий или век назад, иную Россию и иной мир. Это уже не крестьянская неграмотная Россия — бывшая основной частью паствы и массовой опорой Православной Церкви. Ныне это урбанизированное индустриальное общество, и основная часть паствы сегодня — горожане, в массе своей люди с высоким уровнем образования. А все прошлые наработки Церкви относительно организации приходской жизни касались главным образом села. И прошлое миссионерство было направлено в основном на сельское население, в том числе так называемое инородческое. Новое общество — информационное общество. В эпоху глобальной информатизации уже нельзя жить замкнутым мирком, даже если этот «мирок» размером с империю. Все, что делается в мире, в том числе в религиозной сфере, получает отражение у нас. Все, что делается у нас, немедленно становится известным в мире и получает там реакцию. И конфессиональное пространство России стало таким же прозрачным для распространения религиозной информации любого конфессионального содержания как извне, так и внутри страны. И люди стали другими — и по уровню образования, и по уровню квалификации, и по мобильности, и главное, по уже усвоенному, хотя и далеко не полностью, демократическому опыту. Даже обратившись к религии в последние годы, показывая при социологических опросах высокий уровень доверия к Церкви как общественному институту, они могут проявлять критическое или по крайней мере скептическое отношение ко многим ее действиям и инициативам. Однако складывается впечатление, что ни Русская Православная Церковь, ни другие христианские конфессии в нашей стране еще по-настоящему не поняли, что и мир, и Россия, и сами россияне изменились. Христианское богословское осмысление этой новой действительности и места в ней Церкви явно отстает от самой динамичной действительности. Не надо строить иллюзий. В том массовом обращении россиян к религии, пик которого пришелся на 1992–1994 гг., заслуги нынешних служителей Церкви, собственно говоря, очень мало. Это не она своей проповедью и миссионерской деятельностью привела массы людей в храмы, а они сами пришли в поисках новой идентичности и новой системы мировоззрения и ценностей взамен утраченных — социалистических. Вот в чем главная причина сравнительно большего успеха многих протестантских объединений и зарубежных проповедников в России: они сами ищут, зовут к себе и привечают растерявшихся после крушения привычной системы ценностей людей. Православная же Церковь оказалась лицом к лицу не столько с результатами своей миссионерской деятельности, сколько со стихийным наплывом неофитов, людей из числа еще недавно неверующих, многие из которых, кстати, пришли в Церковь не в силу религиозной потребности, а в поисках новой идентичности. В общении, как и в ответах на вопрос социологической анкеты, такой человек часто называет себя православным (старообрядцем, мусульманином и т.п.), имея в виду не то, что он верит в Бога, а то, что он происходит из определенной религиозной среды, что он относит себя к данной культурной традиции. Надо отметить еще одну существенную черту современной религиозной ситуации в России — это фактическая исчерпанность резерва массового стихийного обращения к религии людей неверующих, какой имел место в начале и середине 90-х гг. По данным социологических исследований, нерелигиозная часть населения уже в течение нескольких лет, начиная с 1996–1997 гг., сохраняет стабильные показатели на уровне 37–40 %. Кто имел религиозные потребности и хотел прийти в храм, уже сделал свой выбор. Остальные сделали свой нерелигиозный выбор, и он в такой же мере защищен их конституционным правом на свободу совести. Это не значит, что Церковь не может осуществлять свою евангелизаторскую миссию в этой среде, но на массовый и легкий успех рассчитывать уже не приходится. Скорее, дальнейшее пополнение православных и других религиозных общин будет происходить за счет семейного воспитания и приобщения к вере детей и молодежи. Таким образом, Русская Православная Церковь должна сама понять и признать этот факт и, чтобы рассчитывать на успех в этих сложных, объективно существующих условиях, не пенять на происки соперников на духовной ниве, а самой менять свой менталитет, иметь свою социальную доктрину, вырабатывать современный язык общения с изменившимся обществом. Какие же выводы можно сделать из нарисованного выше конфессионального портрета страны ? Во-первых, следует признать реальность и закономерность именно такого современного состояния конфессионального пространства России и места в нем Русской Православной Церкви. Перед российским обществом стоит непростая и ответственная задача консолидации как одного из важнейших условий выхода из кризиса, обеспечения национальной безопасности и поступательного движения вперед. Предпосылкой их достижения в многонациональном и многоконфессиональном обществе является воспитание, утверждение, даже заботливое культивирование в массах населения национальной и религиозной терпимости. У нас нет иного выбора, нет иного пути достижения мира и согласия в обществе, раздираемом сейчас национальными и религиозными противоречиями. Во-вторых, таким же насущным путем к достижению мира и согласия в многоконфессиональном обществе является диалог. Речь в данном случае идет не о доктринальном диалоге и не о том, что кто-то должен поступиться своими догматами и канонами, а о поиске общих идей и целей, практических дел, способных объединить усилия последователей разных религий и конфессий на благо всего общества, нашей России, об умении слушать и понимать друг друга, даже исповедуя разные религии. Думается, что именно Русская Православная Церковь с ее историческим и духовным опытом могла бы задать конструктивный тон в этом процессе.
1 Красножен М. Иноверцы на Руси. Т. 1. Положение неправославных христиан в России. Юрьев, 1910. С. 67–68. 2 Курило О.В. Очерки по истории лютеран в России (ХVI–ХХ вв.) М., 1996. С. 40. 3 Красножен М. Указ. соч. С. 83. 4 Там же. С. 83–84. |
|
|
© Лопаткин Р.А., 2000 |
|
|
Приветственное выступление президента Российской академии наук Ю.С. Осипова Выступление Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II А.П.
Тупикин Н.А.
Платэ Ответное
слово Святейшего Патриарха В.А.
Садовничий Митрополит
Минский и Слуцкий Филарет Митрополит
Воронежский и Липецкий Мефодий Протоиерей
Владислав Цыпин Н.В.
Синицына С.Л.
Фирсов А.В.
Щипков Г.А.
Михайлов Протоиерей
Борис Пивоваров R.
Minnerath Р.
Миннера Митрополит
Солнечногорский Сергий Н.Н.
Поташинская М.В.
Каргалова Б.К.
Кнорре Н.Ю.
Степанов Митрополит
Крутицкий и Коломенский Ювеналий Протоиерей
Валентин Асмус М.С.
Иванов Архимандрит
Платон (Игумнов) Р.А.
Лопаткин З.И.
Пейкова Ю.В.
Ушакова М.П.
Мчедлов Священник
Сергий Широков О.В.
Шаталов О.Ю.
Васильева Архимандрит
Макарий (Веретенников) С.Л.
Фирсов А.И.
Алексеев А.В.
Журавский Приветствия, |